Форум » Альманах » Драмы от Gata » Ответить
Драмы от Gata
Gata: Оформила свои короткие драмы одним сборником - и для удобства чтения (все в одном месте), и чтобы Альманах не забивать маленькими темками.
Gata: Царапка пишет: Сериальный Репнин - тоже :))) А чем тебе сериальный не благороден? Он женился на Лизе, простив ей грех с Корфом. И самого Владимира поддерживал в трудные минуты, несмотря на свинское со стороны барона отношение.
Царапка: Анне неблагородное происхождение и даже намёк на измену не простил.
Корнет: Извините, что вклинился в разговор Царапка пишет: Анне неблагородное происхождение и даже намёк на измену не простил. Значит, не любил. Влюбленность была, это заметно в первых сериях, но сразу понятно, что не сильно его зацепило, а по верхам.
Царапка: Весьма вероятно. Но тогда к благородству это прямого отношения не имеет.
Gata: Корнет пишет: Извините, что вклинился в разговор Корнет, не нужно извинений, мы новому собеседнику всегда рады. И свежему взгляду на сериальные события. Мы-то уже несколько лет обсуждаем, все аргументы на сто раз исчерпали ))) Дальнейший разговор о сериальном Михаиле, дабы не засорять литературную тему, перенесен в раздел "За шахматным столом" в тему "Репнины"
Царапка: На мой взгляд, этого Репгнина трудно сравнивать с сериальными что с Михаилом, что с Владимиром. Здесь Михаил ни малейших иллюзий об Ольге не имел, и вообще человек современный.
Gata: Может, для разнообразия поговорим о литературных достоинствах/недостатках моих фиков?
Царапка: На этот счёт я уже сказала :) Вообще рассказ "15 минут" я считаю одним из лучших у Гаты. Ещё - "Римские забавы", первая часть "Цепей любви", это из драм. Из фарсов - I love to hate you.
Роза: Царапка пишет: Вообще рассказ "15 минут" я считаю одним из лучших у Гаты. Первый и последний раз, когда наши вкусы, Царапыч, совпали Это, что касается фиков.
Царапка: Первый - пожалуй, но на будущее зачем зарекаться?
Роза: Царапка пишет: Первый - пожалуй, но на будущее зачем зарекаться? Договорились, зарекаться не будем
Olya: Gata пишет: Пятнадцать минут надежды. Я раньше уже читала этот рассказ. Правда оч давно, но до сих пор помню эмоции Сейчас взглянула на последнее предложение по-другому. Кто знает, вдруг Ольга передумает и придет. Мне кажется, я в этом даже уверена и вижу, как Миша заключает ее в объятья
Gata: Olya пишет: Кто знает, вдруг Ольга передумает и придет. Мне кажется, я в этом даже уверена и вижу, как Миша заключает ее в объятья Минуты надежды оставлены не только Мише, но и читателям
Gata: ХМУРЫЙ ДЕНЬ Лиза бесцельно бродила по дорожкам парка, зябко кутаясь в тоненькую накидку. Бурно взявшаяся весна вдруг точно споткнулась на бегу, дохнула холодом и сыростью, подернула инеем робко пробившуюся апрельскую травку. Небо набрякло серыми тучами, хмурилось, но не спешило заплакать дождем. И на душе у нее – та же пасмурная тяжесть, выплакаться бы, облегчить боль, но слез нет... И не избавиться от этой боли, от пустоты. Весна еще возьмет свое, проглянет солнышко, весело защебечут птицы, – все еще будет, и тепло, и радость… только не для нее. До конца дней она обречена терпеть эту муку, эти невыплаканные слезы, эти угрюмые тучи… Девушка дотронулась рукой до дрожащей на ветру ветке – какая хрупкая! В бурых пупырышках почек, которые распустятся через две недели сочной зеленью, и лес, сейчас пустой и голый, наполнится волшебным сумраком… Она не заметила, как вышла за пределы усадьбы. Резкий порыв ветра рванул края накидки, швырнул в лицо горсть прошлогодних листьев. Лиза отвернулась, подула на застывшие пальцы, хлопнула несколько раз в ладоши, чтобы согреться. Перчатки она где-то обронила, а возвращаться в дом за новой парой не хотелось. Дома было худо: отец слег, маменька с Соней хлопотали подле него, Андрей, после разрыва с Наташей сделавшийся мрачным и раздражительным, целыми днями просиживал в отцовском кабинете – но к бумагам не прикасался, кажется, даже книг не читал, просто тупо смотрел в окно. Прислуга сновала по дому на цыпочках, боясь шуметь, только визиты доктора Штерна нарушали иногда гнетущую тишину. В первый день и Лиза пыталась помочь, суетилась наравне с перепуганными домашними, но Петр Михалыч, едва приоткрыв глаза, слабым голосом велел ей убираться прочь, и маменька, замахав руками, вытолкала ее за дверь: «Потом, Лиза, потом! Не видишь, ему плохо?» И тогда она стала сбегать – в парк, в лес, на озеро… Ах, если б можно было с такой же легкостью захлопнуть дверь в прошлое, убежать от страданий… и от вины! Странно, но она не чувствовала себя виноватой. Ей было жаль отца и горько от того, что вся семья безоговорочно обвинила именно ее в его болезни… а ведь получи она хоть от кого-нибудь из них помощь тогда, в том отчаянном положении… Что теперь сожалеть! Сделанного не воротишь… Лиза прислонилась спиной к толстой искореженной березе, запрокинула голову вверх, разглядывая медленно ползущие по небу тучи… Вон та, лиловая, похожа почему-то на капор с ленточками… А эти две, серые, длинные, как тонкомордые борзые… - Наслаждаетесь природой? – раздался рядом знакомый низкий голос. Она вздрогнула и оглянулась. Меньше всего ей хотелось сейчас встретиться с ним. Владимир стоял в двух шагах от нее, небрежно поигрывая сломанной веткой. Мутный взгляд, впалые щеки… бледен, хмур и небрит… и рад их неожиданной встрече, кажется, еще меньше… Лиза отвела глаза. - Что вы здесь делаете? – надо было что-то сказать, но можно было и не говорить… Пустота, безразличие… Молчание бывает обидней слов… Обидится? Или нет? Какая разница… Он виноват так же, как она… и так же не виноват. - Гуляю, - последовал тусклый ответ. – Смотрю вот… на тучи… Надолго воцарилось молчание. Им не о чем было говорить. Им было все известно друг о друге. Он знал, что Михаил вернулся на службу, так и не простив возлюбленной ночи, проведенной с другим. Она знала, что Анна поступила в театр, тоже так и не простив… И они, покинувшие их, тоже не были виноваты… Почему он не уходит? Не видит разве, как тяжело ей терпеть его присутствие? Молчит, смотрит куда-то в сторону… Да уйди же ты, наконец! Оставь меня! Или не уходи… Какая разница… Все равно ничего уже не изменить… - Что Петр Михалыч? – выдавил он, словно нехотя. - Доктор Штерн уверяет, что худшее позади… - Мне искренне жаль… - начал было он, но она перебила: - Не говорите ничего! Всё – пустые слова. Боже, как нелепо… - она осеклась и надолго замолчала, глядя в хмурое небо. Он тоже задрал голову вверх. «Тучки небесные, вечные странники… Чужды вам страсти и чужды страдания…» Неделю назад он провожал Анну в Петербург. Провожал навсегда. Так непоправимо навсегда, что, чувствуя это, даже не пытался ее остановить. Накануне на коленях умолял ее простить, забыть… лепетал жалкие ненужные оправдания… А потом вдруг осознал всю их ненужность, и душу захлестнула волна ледяного отчаяния, вскоре уступившего место тупому безразличию. Даже если бы Анна переменила решение, осталась с ним, ничего бы уже не изменилось – вместе или порознь, им никогда уже не быть счастливыми… Она поняла это еще раньше, потому и уезжала… Все дни после ее отъезда он беспробудно пил – не для того, чтобы залить горе, которого, странно, почти не ощущал, а просто, чтобы чем-то заняться… с таким же успехом он мог отправиться в игорный дом или на охоту, или соблазнить хорошенькую вдовушку, но на все эти нехитрые развлечения, которым он раньше предавался со скуки, а теперь бы мог с тоски, у него не было сил. Он смертельно устал… устал бороться с судьбой, со своим страстями, с враждебным миром… Застрелиться? Глупо и пошло, хотя едва ли глупее, чем бесцельно опустошать запасы в винном погребе. А Лиза? Что чувствует она? Каково было ей проститься с Михаилом, с вновь обретенным после стольких разочарований и потерь счастьем? Выглядит раздавленной и опустошенной… Одному Богу ведомо, что ей довелось пережить, и что еще ожидает впереди… Ах, Мишель, Мишель, окажись ты хоть чуточку великодушней! Окажись Анна хоть чуточку великодушней… - Вам плохо, Лиза? – спросил он неожиданно. Она оторвалась на секунду от созерцания туч на небе, скользнула по его лицу тусклым взглядом. - А вам? – усмехнулась грустно. Он прислонился к дереву с другой стороны. Ветер трепал прядку Лизиных волос, иногда они касались его щеки. - Может, это судьба? – проронил он глухо. - О чем вы? - Помните, наши родители мечтали нас поженить? Она убрала непослушный локон за ухо. - Я любила вас… сильно… - Сможете ли вы простить меня когда-нибудь? Он нащупал в складках накидки ее худенькую, покрасневшую от холода руку и поднес к своим губам, согревая теплым дыханием. - Я провожу вас домой. Вы совсем продрогли. - Мне не холодно… - Идемте! – он решительно подхватил ее за локоть. Она безропотно последовала за ним, однако у поворота аллеи, за которым открывалась усадьба, замедлила шаг. - Вам не нужно появляться у нас. - Нужно, - он упрямо сжал губы. – Мне есть о чем поговорить с Петром Михалычем. Нет-нет, - поспешил он успокоить девушку, увидев, как испуганно дрогнули ее ресницы. – Я не собираюсь обсуждать с ним условия поединка. - Тогда о чем же… - она взглянула ему в глаза и всё поняла. Высвободила свою руку, отвернулась, ссутулившись. – Неужели мы должны смириться? - У нас нет другого выхода… Бесконечно усталый голос, горький и виноватый. Такой же голос был у него в ту ночь, когда… Лиза вздрогнула и сильно зажмурилась. Не хотела, запретила себе вспоминать ту ночь, потому что тогда пришлось бы вспоминать и последний разговор с Михаилом. «Я не готов принять это сейчас, - произнес он сухо в ответ на ее бессвязные лепетания. И – как приговор: - Не думаю, что смогу принять это и когда-нибудь потом». Отстранил ее и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собою дверь. Если бы выскочил в бешенстве, хлопнул дверью, у нее бы еще оставалась какая-то надежда… Но прошлое оказалось для него сильнее настоящего. Уязвленное самолюбие – сильнее любви. Господи, за что ей всё это?! Самые близкие люди осудили ее без надежды на прощение. Грешница, преступница! Хоть все ее преступление в том, что она хотела любить и быть любимой. Но и в этой малости ей отказано Небесами… Она сама взяла Владимира под руку. - Отец будет рад этой новости… * * * Михаил ворвался в церковь, когда венчание уже подходило к концу. - Остановитесь! – кричал он, расталкивая локтями гостей. Вереница чужих лиц, изумленно-любопытных… растерявшаяся княгиня, гневно насупившийся князь… Он схватил ее в объятья, не обращая внимания на окружающих: - Лиза, Лизонька, дорогая, любимая! Я никому тебя не отдам! Слышишь? Никому! Она мягко высвободилась. - Зачем вы приехали, Миша? - Потому что я люблю тебя, - повторил он, ожидая, что сейчас она бросится ему на шею, но она вместо этого отступила еще на шаг. - Поздненько ты спохватился, mon ami, - раздался над ухом голос Корфа, только вместо привычной насмешки в нем звучала горечь. Михаил растерянно переводил взгляд с бывшего друга на бывшую невесту. - Что вы делаете? К чему эта комедия с венчанием? Ведь вы не любите друг друга, зачем приносить себя в жертву глупым предрассудкам?! Вокруг поднялся возмущенный ропот. Андрей, повинуясь взгляду матери, шагнул к Михаилу и попытался его образумить, но тот резко махнул рукой, и Андрей отлетел в сторону, сбив с ног кого-то из гостей. - Почему вы не приехали раньше? – едва слышно прошептала Лиза. - Я так вас ждала… Потухший взгляд некогда лучащихся голубым светом глаз, а на дне их – тоска и невыплаканные слезы. Его обожгло запоздалое раскаяние. - Я хотел… я не мог… Лизонька, прости меня! Давай начнем все с начала! Мы будем вместе, всегда… мы все сумеем забыть, преодолеть! Ты мне веришь? Она беспомощно оглянулась на Владимира: - Как мне быть? - Я приму любое ваше решение. Лиза провела рукою по глазам, отгоняя наваждение. Довольно безумств любви! В любви она не нашла ей счастья, быть может, найдет в тихой семейной жизни? Она дотронулась до руки Владимира, ощутив легкое ответное пожатие. - Продолжайте, - властно кивнул он священнику. * * * Шатающейся походкой Михаил вышел из церкви. В коляске у крыльца его поджидала Анна. - Мы опоздали? – спросила она дрожащим голосом. - Почему вы не пошли со мной? Лиза отвергла меня, но Владимир не так упрям… и он вас любит… - Он предал меня! – с болью воскликнула Анна. – Они оба предали нас! Зачем теперь унижаться… - Нет, - поник головой Михаил. – Это мы их предали. По округе плыл малиновый звон колоколов. Анна закрыла лицо руками. - Увезите меня отсюда, Миша! Он поколебался, потом запрыгнул в коляску и бросил кучеру: - В Петербург! Тучи бежали по небу, обгоняя друг друга, в редких разрывах между ними поблескивало солнце…
Царапка: Не поняла, почему Анна не вошла в церковь. Наверное, пуговица оторвалась на панталонах :))) Но так она больше всех вызывает сочувствие - конечно, как в сериале, через Лизу перешагнуть не могла. В сериале Мишель спас положение, а здесь он задумался слишком надолго, и в церкви был не очень настойчив, наверное, не прочь был услышать отказ. Отношение к Лизе зависит от того, поверила ли она в искренность Миши. Если нет - на нет и суда нет, если да - лицемерка она и предательница. Владимир заплатил за своё безрассудство. Ему осталось только узнать, что Анна во время венчания была рядом. И самый главный момент - почему Анна и Михаил приехали вместе? Совпадение? Или один нашёл другого и уговорил ехать? Если Михаил позвал Анну, то Лиза упустила любовь и счастье, если Анна - Михаила, то Владимир. Если это был общий порыв, то глупость и лицемерие Лизы разрушили счастье троих - Лиза одна выиграла по-любому.
Роза: Царапка , ты как всегда, все про Нюшку, и ни о ком другом больше не думаешь. Gata , я Лизу скорее не люблю, но в этой истории она мне очень симпатична. Спасибо
Gata: Царапка пишет: Не поняла, почему Анна не вошла в церковь. Ждала, когда Корф к ней выйдет и будет ползать в ногах :) Царапка пишет: И самый главный момент - почему Анна и Михаил приехали вместе? Совпадение? Старики-римляне говорили - sapienti sat, умному достаточно. Зачем что-то разжевывать, когда финальный разговор "отверженных" содержит всю информацию?
Светлячок: Очень сильное впечатление на меня произвели рассказы "Рубиновый браслет" и "Пятнадцать минут надежды" А вот "Цепи любви" показался надуманным и каким-то странным. Извините, если что не так сказала.
Olya: "Хмурый день" - пронзительно Светлая драма. Надеюсь, у Лизы и Владимира будет в такой тональности - стерпится, слюбится. Тем более, что когда-то они были увлечены друг другом. Анна, кстати, не вызывает раздражения в этом рассказе Такой разрыв помолвки я могу принять и ни капельки ее не осуждаю. Gata пишет: - Нет, - поник головой Михаил. – Это мы их предали. Миша прав... Хоть это осознание пришло к нему нелегко
Gata: "Хмурый день" был первый мой опыт прозы в фэндоме БН, был написан вскоре после "Параллельного" - в разгар моего увлечения вованной, когда я еще не представляла их порознь вообще, но не посчитала крамольным разок нарушить канон. Читатели расстроились, помню :) Olya пишет: Такой разрыв помолвки я могу принять и ни капельки ее не осуждаю. Не знаю - мне кажется, к прошлому мужчины ревновать так же глупо, как и вставать в позу из-за "непочтительного" отношения к пожилому человеку. Светлячок пишет: Извините, если что не так сказала. Наоборот, честное мнение для меня очень важно
полная версия страницы