Форум » Альманах » Рассказы Царапки » Ответить
Рассказы Царапки
Царапка: Я - человек обстоятельный, буду выкладывать по порядку. Правда, точную хронологическую последовательность сама позабыла, но хотя бы примерно. Не все, конечно, но которые кажутся мне поудачнее
Gata: Как на море захотелось! Царапка пишет: - Можно приехать к тебе? Пока читала, думала, что Вова крутится где-то поблизости, ненавязчиво охраняя Нюсеньку, а он - только приехать собрался ))))) Царапка пишет: Представив лицо опекуна, девушка фыркнула, подняла тучу брызг и едва не схватила солёный огурчик Диан, про огурчик не поняла. Девчонки их в море солили, что ли? :) Или это фигура речи?
Царапка: Gata пишет:Пока читала, думала, что Вова крутится где-то поблизости, ненавязчиво охраняя Нюсеньку, а он - только приехать собралсяЭто он так сказал :-) Про огурчики - сколько себя помню, так говорили, если ненароком чуть-чуть захлебнулся в воде.
Gata: Царапка пишет: Это он так сказал :-) Ага, так вот кто скалы пачкал Царапка пишет: Про огурчики - сколько себя помню, так говорили, если ненароком чуть-чуть захлебнулся в воде Впервые слышу, интересно :)
Царапка: Название: «Не будь я Шуллер!» Автор: Царапка Рейтинг: G Жанр: пьеса По мотивам классической индийской пьесы Бхасы «Обет Яугандхараяны» (я не виновата, имя такое). СЦЕНА 1. Кабинет Петра Михайловича Долгорукого в поместье в Двугорском уезде. Старый князь скрипит пером и вздыхает. ПМД: Вот беда – сплошные расходы! Хлеб дешевеет, доход падает, неурожай, воровство, мужики разбежались… Входит княгиня Марья Алексеевна. МА: Что ты, Петруша, никак от расходных книг оторваться не можешь? Юная барышня роман так крепко не держит! ПМД: Машенька, мы Лизе на приданое наскребли худо-бедно, а вот Анечку как выдавать? МА: (кривится) Не стоит о ней беспокоиться. ПМД: Она мне племянница! МА: Заладил – родня да сиротка! В дом взяли – и за то пусть вечно благодарит. Эк её мать учудила! Отец твой до конца дней не хотел её видеть! ПМД: А перед смертью приданое велел деткам отдать, какие родятся. МА: Он не в себе был! Подумать только – княжна Долгорукая сбежала с каким-то фертом из солдатских детей! ПМД: Маша, он в войну выслужился, стал офицером… МА: Довольно, я наслышана тысячу раз! Анна твоя – хоть дворянка, но только Платонова! И думать не смей о приданом! ПМД: Было бы о чём думать – давно рожки да ножки остались! МА: Вот и отлично! Лучше подумай о тяжбе с соседом. ПМД: Боюсь, пропащее дело. Иван-то дела запутал и помер, а сынок его только смеётся – дескать, мельница нам от деда осталась, луга пожаловала Екатерина, ничего, Пётр Михайлович, не докажете! МА: Негодяй, хлыщ, мальчишка! ПМД: Радуйся, что Лиза за него не пошла! МА: Она бы пошла, не сбеги щенок на Кавказ! И носу назад не совал, пока Лизу не сговорили с другим. Ты тоже хорош – со старым бароном ударили по рукам, а Володьку к ногтю прижать не сумели! ПМД: Прижмёшь его, как же! С детства буян – таким на Кавказ прямая дорога! МА: Разбойник, нахал! ПМД: Хорошо, что нам зятем не станет! МА: Ничуть! Имение-то отличное, Иван Иванович не успел разориться, заложить в опекунский совет позабыл, да за мемуары засел! И собой Володька красавец – весь в мать! ПМД: Ну, Маша, с лица-то не воду пить. МА: (с лёгкой задумчивостью на челе) Воду – не воду, а красивый муж много приятнее… я за тебя не пошла бы, будь ты урод. ПМД: (приосанившись и чмокнув жену в пышное плечико) Мы с тобой парочка – хоть куда! МА: Ладно, успеем намиловаться. Я по делу зашла. Андрей Платонович давеча намекнул, что не прочь к Анне посвататься. ПМД: Бога побойся, она ему даже не в дочки – во внучки годится! МА: Что с того? Ей и такой муж за счастье! Бесприданница и Платонова! Сбудем с рук, наконец! ПМД: Маша, вывезем Аню зимой в Петербург – там и просватаем. Денег нет, зато нам племянница, старую историю кто упомнит? А такие красавицы даже в столице наперечёт! Характером – чистый ангел! МА: (фыркнув) В тихом омуте черти водятся! Ты посмотришь ещё на неё, когда станет госпожой Забалуевой! Только это будет не наша забота. (уходит) ПМД: Вот вам и здравствуй! Входит Анна с букетом цветов. Анна: Дядюшка, доброе утро! Как почивали? Я свежих цветов нарвала! (ставит в вазу) ПМД: Анечка, душенька, Андрей Платонович, слышал я, заходил? Анна: Верно, дядюшка, но тётушка не велела Вас беспокоить. Сама с ним потолковала. ПМД: Человек он богатый, солидный, предводитель дворянства! Анна: Достойнейший человек, все говорят! ПМД: А тебе бы судьбу устраивать надо… Анна: (хлопает глазами) О чём Вы, дядюшка? ПМД: Ну… замуж за достойного человека… Анна: (всхлипнув) Ваше слово закон для меня, дядюшка (целует его и смотрит жалобно-жалобно). ПМД: Ты не спеши, я тебя неволить не стану… Анна: Я за Вашу заботу всю жизнь Вам благодарна, никаких нарядов не надо, в одном штопаном платье буду ходить! ПМД: Ох, ступай, не надрывай сердце! Анна уходит, прижимая платочек к глазам. ПМД: В штопаном платье её только за Забалуева и отдашь… Что я – зверь, что ли? И в кого уродилась? Мать её на каждое слово тремя отвечала, отец – худородный, княжну Долгорукую не побоялся украсть! Моего отца не послушались, тайно венчались! Ещё и меня впутали – сам не знаю, как угодил в шаферы к ним! Узнал бы покойный родитель – выдрал бы, как сидорову козу! А тут… Прости Господи, какой омут, самого завалящего чёрта не видно! СЦЕНА 2. В будуар Марьи Алексеевны заглядывает Карл Модестович КМ: Доброе утро! Изволили звать-с? МА: (с приветливым высокомерием) Да, любезный, есть небольшой разговор. Новый хозяин твой, говорят, строже папеньки? КМ: (вздыхает) Боюсь, скоро придётся новое место искать. Молодой барон то в столице, то гостей принимает – чем, кажется, не житьё? Так нет, или сам смотрит расходные книги, или сведущего человека пришлёт, за любой пустяк взыщет. МА: Не успели на собственное имение наворовать? КМ: (с праведным видом обиженной добродетели) За что так-с, ваше сиятельство? Ежли я где чуть комиссионных возьму, то хозяину не в убыток! МА: (допивает свой кофе) Ладно, я не для нотаций тебя позвала. Знаешь о тяжбе? КМ: Как же-с. Только, осмелюсь сказать – проиграете! МА: Не твоего ума дело! С бароном Корфом мы в ссоре, а надо бы поговорить, да упаси Бог приехать самим! КМ: А чтоб он к вам поехал, долго придётся упрашивать! МА: Вот ещё, много чести! Мне бы с ним так поговорить, чтобы и в мыслях у наглеца не было мне перечить! КМ: Разве что свяжете и кляп в рот засунете-с. И то – рычать будет. МА: Зачем же так грубо! У нас в гостях он ведь не разнесёт кирпичные стены, решётки из окон не выбьет… КМ: (быстро смекает, что к чему) Барон нынче вечером в трактир собрался, водкой его, конечно, не свалишь, но если что в рюмку добавить… МА: Избавьте меня от этих подробностей! КМ: Как прикажете, сударыня, всего за пять тысяч! МА: Сколько?! КМ: Меньше нельзя-с, место оставить срочно придётся! МА: Так уж и быть! Княгиня Долгорукая торговаться не станет! (в сторону) Пяти червонцев ему за глаза…. КМ: Вечером всё устрою! (уходит) СЦЕНА 3. В гостиной Марья Алексеевна увещевает Анну. Пётр Михайлович глядит в потолок. МА: Милочка, мы ли тебе не желаем счастья? Андрей Платонович – превосходный жених, две звезды, большое имение! Будешь блестеть и сверкать в Санкт-Петербурге! Анна: (делает реверанс) Прикажет ли дядюшка? ПМД: Мммм… Анна: Без дядюшкиного приказа – ни за что не пойду! Пётр Михайлович вздыхает. МА: Дядюшка вовсе не против! (грозно смотрит на мужа) Анна: Не против, но не приказывает! (снова книксен) МА: Упрямая ты девчонка! Анна: Тяжело Вас, тётушка, огорчать, только мне дядюшка – как отец! Дозволите вас оставить? ПМД: Ступай, милая. Анна уходит. МА: Маленькая притворщица делает из тебя тряпку! ПМД: Притворяется, что не хочет замуж за старикашку? МА: Не её дело – хотеть! ПМД: Маша, у меня язык не повернётся приказать ей идти за Андрея Платоновича! А повернётся – сердцем чую, будет веселье на весь уезд, только не нам! Пойду, прогуляюсь (уходит). К Долгоруким привозят Владимира в бессознательном состоянии и сгружают его на диван. КМ: Марья Алексеевна, всё в лучшем виде! Извольте расчёт-с. МА: Отлично! Вот, любезный, тебе! КМ: Как? Что?! Здесь пятьдесят! МА: Ты недоволен?! КМ: Договаривались на пять тысяч! МА: Ополоумел ты, что ли! Ступай вон своими ногами, не то кликну лакеев! КМ: Ах так-с! Да я… (спохватывается – сейчас не время и не место грозить, заканчивает вполголоса) Посмотрим, кто последний будет смеяться! Не будь я Шуллер! (уходит) Возвращается Пётр Михайлович ПМД: Что это тут?! МА: (невозмутимо) Сосед заглянул. ПМД: Да он в стельку пьян! МА: И отлично, очнётся – будет вежливым и внимательным. ПМД: Маша, что ты затеяла?! МА: (глаза невинные, как у Анны) Петруша, Бог с тобой, давно по душам хотели с молодым бароном поговорить, а тут такой случай! И мальчишке наука – будет знать, как дерзить почтенным соседям! (зовёт слуг) Эй, отнесите нашего гостя в ту комнату, где раньше держали моего чудаковатого дядю! Там дверь крепкая, и на окнах решётки – а то бедняга ловил зимой бабочек, всё норовил выпасть во двор. В самый раз дорогому соседу. И слуг самых сильных приставьте к нему – вдруг барон поспешит нас покинуть до времени? ПМД: (заикаясь) Ты… это сущий разбой! Отправьте домой его… (вдруг передумал) Хотя… будь по-твоему, Маша! МА: Наконец-то! (уходит гордая и довольная) ПМД: (один) Кто там в омуте? Вылезай!
Царапка: СЦЕНА 4. В одной из комнат, похожей на камеру, Владимир злой и небритый, устал от попыток выломать решётку в окне, сидит на кровати и размышляет. До его слуха доносятся звуки фортепьяно. Владимир: (морщится) Этого ещё не хватало! (колотит кулаком в дверь) Кто там устроил кошачий концерт? Анна: (с другой стороны двери) Кто здесь? Комната давно уж пустая, мне тётушка разрешила в соседней пианино поставить, а дядюшка нынче велел пьесы весёлые повторить. Владимир: Дверь отпереть можете? Анна: Извольте, ключом от буфета, который на гвоздике спрятан за правой от камина картиной! Владимир: Анна?! Тебя всегда варенье таскать посылали! Анна: Владимир?! Ты черничное требовал! Владимир: А ты боялась заляпать оборки! Анна: Вот уж ты чего не боялся, так это испачкаться от макушки до пяток! Сейчас сбегаю за ключом! (вскоре отпирает дверь) Владимир: Спасибо, малыш! (подхватывает её и целует, вдруг замечая – в его руках не ребёнок, а очень красивая девушка, ставит её на пол) Благодарю Вас, милая барышня! Анна: (раскраснелась и смущена) Что Вы, сударь, такой пустяк! Кто Вас здесь запер?! Владимир: Не знаю, но он пожалеет! Как я вообще попал к Долгоруким?! Анна: Не знаю, правда, не знаю совсем! Владимир: Сейчас поеду домой, но встретимся обязательно! За мной первый танец на ближайшем Двугорском балу! Хочет уйти, но дорогу в конце коридора преграждают два здоровенных лакея с дубинами. Владимир: Что за… Простите, Анна! Лакей: Барыня отпускать не велела, пока с Вами не изволит поговорить! Владимир: Ах ты, старая кочерга! Анна, пардон… Анна: Ничего-ничего. Владимир: Вздумала меня изловить, небось, из-за тяжбы! Или напакостить, что от её дочки сбежал! Анна: Как Вам не совестно обижать Лизу! Владимир: Не обижал я её! Лиза – славная девушка, дай ей Бог счастья, только с чего это меня без меня женить вздумали?! Не бывать никогда такому! Я вообще не собирался жениться. Анна: (холодно) Сожалею, едва ли могу Вам помочь, до свидания! Владимир: Постойте! (подходит и говорит тихо) Неужели старого друга не выручите? Анна: Вы не старый, и верно ли друг? Владимир: Вредина! И всегда такая была! Анна: А ты… Вы – всегда были самым скверным мальчишкой! Кто мне в рояль мышонка засунул? Владимир: А кто коту привязал колокольчик? Бедняга кур распугал, а меня отец оставил без сладкого! Анна: Кто мои ноты прятал, куклу остриг, в фанты подстроил… (краснеет и умолкает) Владимир: (довольно) Нам с тобой целоваться. Ты ещё короткие платья носила и старалась уже локоны выпускать из косичек. Анна: Владимир, мы нынче не дети. (тихо) Как тебя выручить? Владимир: (так же тихо) Передай моему управляющему, что я здесь, если шельмец сам не знает. (вслух) Вижу, не дети… (оглядывает её) Догадывался всегда – ты станешь красавицей. Анна: (старается не подавать виду, как ей приятно) А ты – шалопаем и героем для кумушек! Владимир: Неужели только для кумушек? Меня хорошенькие барышни больше интересуют. Анна: Так сильно интересуют, что хотят от тебя подальше держаться! Владимир: И оттого накручивают причёски по французским журналам (касается волос Анны). Выбирают платья по моде, браслетки – нет золотых, хоть золочёные! (гладит девушку по руке). Анна: (возмущена) Представьте себе! Девушки наряжаются, желают внимания порядочных кавалеров и хотят выйти замуж за достойного человека, а не помесь медведя с ежом! (убегает). Владимир: (один, не считая лакеев) Вот, обиделась… На что?! Эй, приятель, долго будешь меня сторожить? Барыня велела сказать, когда я очнусь? Лакей: Велела, только… (ухмыльнувшись) Вашему благородию, чай, виднее, проснулись Вы или нет. Владимир: (понял намёк, достал из кармана монету) До вечера не проснусь. Входит баба, закутанная в платок, держит поднос завтраком и бутылкой водки. Баба: (писклявым голосом) Барыня велела барина накормить, а вам, молодцы, водка! Лакей: (переглянувшись с другим) Кто такая? Баба: Кухарка зубами мается, меня вызвали из деревни! Владимир: (кусает губы, чтобы не засмеяться) Заходи в комнату, как там тебя, не в коридоре же я буду завтракать! (входит в комнату, баба – за ним) Быстро ты маскарад устроил, Карл Модестыч! КМ: Уф, душно в этом платке! Владимир: Усы старательней закрывай! КМ: Не извольте, господин барон, беспокоиться. Владимир: Как ты узнал, что я здесь? КМ: Есть, знаете, средства… Владимир: Ладно, не буду спрашивать. Пилу принёс? Решётки на совесть сработаны, всё утро их проверял. КМ: Одна маленькая загвоздка… Владимир: Денег хочешь? Не дам, пока не дознаюсь, почему я от пары рюмок превратился в бревно. КМ: (разводит руками) Как угодно, Владимир Иванович, мне подозрения Ваши очень обидны, пойду, пожалуй, назад, да стану собираться в родную Курляндию. Владимир: Стой, плут! Что тебе в Курляндии делать? Будь деньжат на поместье, давно тебя след бы простыл! КМ: Откуда Вы… Владимир: (ухмыляется) У меня свои средства… КМ: Извольте, пила стоит пять тысяч! Владимир: Три! КМ: Торговаться не стану! Владимир: И Польке вольную подпишу, если хочешь на ней жениться. КМ: Польке! Благодарствую, сударь, я ж тысчонку на неё отложил! Извольте расписку! Владимир: Ты мне на слово, что ли, не веришь? Карл Модестович горько вздыхает. Владимир: (с видимым сочувствием) Княгиня надула? КМ: (выходит из себя) Старая ведьма! Владимир: Так ты меня, шельмец, продал? КМ: Э… я, пожалуй, пойду… Владимир: Стой! Не взыщу, дам расписку, но тебе будет работа кроме пилы! КМ: (достаёт из недр своего наряда чернильницу и гербовую бумагу) Что прикажете-с? Владимир: (пишет) «Я, барон Корф Владимир Иванович, поручик гвардии, обязуюсь уплатить Шуллеру Карлу Модестовичу три тысячи рублей в день венчания с девицей Анной Платоновой, племянницей князя Долгорукого». КМ: (ошеломлён) Когда ж свадьба? Владимир: Нынче ночью, договаривайся с попом. Не один побегу. КМ: Э.. а девица? Скромница ведь, пойдёт против дядюшки? Владимир: Не твоя, приятель, забота! КМ: Как прикажете! Владимир: И Полину сразу веди! КМ: (радостно) Со всем моим удовольствием! (убегает, едва не забыв замотаться в платок). Владимир: Эй, кто там! Позовите цирюльника, а для барыни я всё ещё сплю!
Царапка: СЦЕНА 5. В гостиной княгиня принимает гостя – предводителя дворянства. МА: Андрей Платонович, всегда приятно поговорить с таким умным, опытным человеком! Забалуев: А мне, знаете, ваш дом навестить – большая честь и величайшая радость! Да-да-да. МА: Ах, молодёжь нынче пошла, не то, что в наше время! Забалуев: Ваша правда, Марья Алексеевна, чистая правда! Редкость по нынешним временам – скромная девушка, без этих, знаете, мнений! МА: Племянница у меня, слава Богу, тихоня… заслуживает хорошего мужа. Забалуев: Золотые слова! Солидного человека, который будет её лелеять, беречь, наряжать! МА: Только не слишком, знаете, баловать! Забалуев: Во всём у Вас спросит совета! (целует ручку княгини) МА: Где ж она? (горничной) Позови барышню поскорее! (Забалуеву) Увлеклась, конечно, своим вышиванием. Забалуев: Похвально, похвально. Входит запыхавшаяся Анна и делает книксен. Забалуев: Милая барышня, ручку дозвольте! Вы свежи, словно розочка! Такое очарование! Вот я, Марья Алексеевна, призадумался – Вашей племяннице больше к лицу бриллианты или сапфиры? МА: Проказник Вы, Андрей Платонович! Невесте примерите! А ты, Аннет, что стоишь букой? Сыграй нам, и романс спой! (тихо) Да улыбнись, с тебя не убудет! Анна: Простите, тётушка, у меня голова разболелась! (убегает) МА: (самым сладким голосом, стараясь не выдать злость) Вот видите – скромница! СЦЕНА 6. Анна стучит в комнату, где держат Владимира. Лакеи не обращают внимания – барыня велела с «гостя» глаз не пускать, а барин - не мешать барышне навещать пленника. Владимир: (открыл дверь вполне похожий на человека) Анечка, милая, как я рад тебя видеть! Анна: (с выбритым, сияющим и ласково говорящим Владимиром беседовать не так просто, как с помятым приятелем детства, потупила глазки) Мне так жаль, я сбегала в вашу усадьбу, управляющего нигде нет, пару слов передала через Полину и только… Владимир: Не огорчайся, мой ангел! Карл Модестович здесь уже побывал, вечером духу моего здесь не будет. Анна: (вздохнув) Да? Значит, беспокоиться не о чем. Владимир: Очень даже есть! Не хочу один убегать, только с тобой! Анна: Как же так можно! Дядюшка, тётушка… Владимир: Нам нужен только священник, остальное улажу! Анна: Всё так быстро! Владимир: Много ли искорке нужно времени? Анна: Я, право, не ожидала… Владимир: Что ждать? Мне ты с самого детства милее всех! Анна: Оттого за косу дёргал? Владимир: Мальчишки не умеют иначе внимание проявлять! На Лизе из-за тебя не женился! Не понимал ещё, только ты мне нужна, а другую уже не хотел! (становится на одно колено и целует руку девушки) Обвенчаешься нынче со мной? Анна: (хотела ещё немножко посомневаться, но вспомнила Забалуева) О другом никогда не мечтала, мой милый, хороший! Целуются. СЦЕНА 7. Кабинет князя. ПМД: (обрывает лепестки у герани) Сбежит – не сбежит – сбежит – не сбежит. Если она настоящая дочка Настасьи, царствие ей небесное, непременно сбежит! МА: (врывается, дым из ушей) Пётр Михайлович! Беда, срам, позор! Твоя тихоня с Корфом сбежала! ПМД: (подпрыгнул) Сбежала?! Молодец, наконец-то! МА: Ты рад?! Что мы скажем Андрею Платоновичу? ПМД: Чистую правду – он старый дурак. МА: А взаймы у кого будем брать? ПМД: Маша, брось! Ане – ни копейки приданого, на том дело и порешим. Корф, как родня, придираться не станет, ежели на его луга пару раз забредёт наше стадо. И тяжбу мировой кончим. МА: Каким пустяком ты доволен! ПМД: Ты ль не хотела Анечку с рук сбыть? МА: Ей Корф – больно жирно! ПМД: Не мелочись, сердце моё! Потанцуем! (изображает что-то вроде лезгинки, потом тормошит благоверную) Маша, Машенька, Манютка, ты не дуйся на меня! МА: (хохочет) Как на тебя сердиться! С юных лет не могла, и теперь уж не научусь, шалунишка! Конец.
Gata: Я бы почитала всё то же самое в родном индийском антураже. Нюрашка и МА с точками во лбу, ПМД и Вован в чалмах :)
Царапка: И КМ, укрощающий змей :-)
Gata: Да-да, и КМ - заклинателя в студию! Больше всех порадовали МА и ПМД, такая сладкая парочка
Nadezhda Peremudraya: Gata пишет: Больше всех порадовали МА и ПМД, такая сладкая парочка Ну у меня аналогично) Чуть более адекватная МА + чуть менее равнодушный к ней ПМД = залог успешного завершения любой их интриги
Annie: Да-да-да! Как здорово! Царапка, Только объясните мне, пожалуйста, что хотела МА от Корфа) Напугать?..
Царапка: Annie пишет:Только объясните мне, пожалуйста, что хотела МА от Корфа) Напугать?.. Взять в плен :-) Сам факт лестный. В первоисточнике царь дело устроил, цель не объявлена, это я решила - ему было надо дочку пристроить. А у Долгоруких само собой получилось - МА у руля встала. Зачем? Разве такой женщине нужно что-то объяснять? :-) Gata: пишет:Больше всех порадовали МА и ПМД, такая сладкая парочка Да, они здесь главные. Nadezhda Peremudraya пишет:Чуть более адекватная МА + чуть менее равнодушный к ней ПМД = залог успешного завершения любой их интриги Всенепременно!
Annie: Вопросов больше нет!
Бреточка: Царапыч, порадовала!
Царапка: Бреточка, старалась!
NataliaV: Князь с княгиней гораздо милее вышли, чем в сериале.
Царапка: Я старалась :)
Царапка: Название: «Клад» Автор: Царапка Рейтинг: G Время – наше. Герои – Лиза (из игры про картошку), Кайзерлинг, И.И.Корф. Острые каблучки бодро цокали по недавно отциклеванному паркету старинного здания. Женщина в расцвете сил и энергии, смеясь, послала воздушный поцелуй хмурой уборщице, с подозрением высматривавшей урон, который элегантная обувь могла нанести хозяйству уважаемого университета. Елизавета Петровна Долгорукая, археолог и кандидат исторических наук, редко утруждала себя деловым костюмом, но сегодня её особенно попросили предстать перед иностранными коллегами не в эпатажном виде. И кстати, пожалуй. Раз, два, три в год приятно сменить джинсы и удобные мокасины на облегающий подтянутую фигуру жакет, элегантную юбку и обязательно новые - Елизавета Петровна могла себе позволить такую причуду - туфли. Парикмахерская, макияж - и миру предстала весьма эффектная дама, на которую с лестным вниманием оборачивались мужчины, а коллеги едва узнавали. Перед началом конференции Долгорукая разложила на столе часть своих материалов, очередной раз проглядела список участников и поморщилась. Этот Кайзерлинг, взялся теоретизировать насчёт берестяных грамот! Что не сиделось ему с шумерскими глиняными табличками! Лингвист окаянный. Теперь, пожалуйста, ищет противоречия между датировкой по культурным слоям и стилями, лексикой, даже особенностями бересты. Хоть раз бы покопался в новгородской глине, чистюля! Елизавета Петровна задумалась и чуть не пропустила начало. Её доклад назначен был третьим. В недавно закончившемся сезоне сенсационных находок не отмечалось. Новгород разрыли основательно и давно. К остаткам городища на торговой стороне рядом с Ярославовым дворищем, в советское время фактически уничтоженного при строительстве, не смогли подобраться никакими современными способами, а на снос бетонной коробки разрешение не светило ещё лет десять. Дождливое лето помешало работе в Пскове. От дальних окраин Новгородской республики никто ничего особенного и не ждал. После обзоров керамики и немногих кованых украшений наступил черёд Долгорукой - берестяные грамоты. Поначалу занявшись ими почти случайно, археолог легко увлеклась. Помогло и незаконченное филологическое. Ритм, лексика коротких бытовых записей постепенно заворожили. Думалось всякий раз – ну прочту ещё парочку – и так могла пройти целая ночь. Теперь Елизавета Петровна не досадовала на отказ от дальних поездок ради возможности больше времени проводить с сыном, хотя руководила его воспитанием бабушка. Дама вышла на кафедру и деловым тоном изложила описание находок сезона вместе с классификацией по культурным слоям. Пижонистый немец, устроившийся довольно близко, оживился, предчувствуя – скоро оседлает любимого конька. Атмосфера в зале была довольно свободная, для своих, и Кайзерлинг позволил себе реплику с места: - Многие грамоты по стилю можно отнести лет на сто раньше, чем культурные слои. Почему нет? Могли ведь заваляться в сундуке, пока хозяева удосужились выбросить их, - русский у него был очень приличный, только лёгкий акцент выдавал иностранца. - Береста хороша для растопки, - огрызнулась Елизавета Петровна. – Поэтому большинство находок в мусоре, а по сундукам. - Сундуки тоже когда-нибудь идут на дрова, - усмехнулся гость. Самый почтенный учёный предложил сначала дослушать доклад, и Долгорукая вернулась к своим заготовкам. Затем обсудили происхождение некоторых грамот – были ли они написаны там, где найдены, или присланы из другого города – здесь был огромный простор для догадок, и перешли к очередной теме. Дальше прошло без сучка и задоринки, но по завершении конференции Кайзерлинг подошёл к докладчице по интересовавшей его теме. - Елизавета Петровна, очень приятно лично познакомиться с Вами. Работы читал, не со всем соглашусь, но очень заинтересован. Немец сразу ей не понравился – Елизавета Петровна щёголей с юности недолюбливала – эти усики, идеально сидящий и недешёвый костюм, только тросточки и бутоньерки не хватало для завершения образа, однако причин ссориться с этим типом не наблюдалось. - Лиза, - она изволила упростить. – Вас ведь по отчеству не назовёшь. - Прекрасно, без формальностей лучше. Для Вас – Аристарх. - Чем Вас привлекли грамоты? Уже лет пять занимаетесь. Вне России ими интересуются редко. - Мои предки жили в России, в семье традиционно учили русский язык, даже переехав во Францию. - Интересно. Собирались вернуться? Пожав плечами, Аристарх не стал развивать тему и вернулся к грамотам. - По моим впечатлениям, археологи очень уж увлекаются формальной стороной датировки. - Фантазиями займусь, когда стану писать исторические романы. - Уверен, у Вас они получатся увлекательными! – лёгкий поклон воспринимался насмешкой, хотя вряд ли немец был столь утончен. Почему-то Лиза вскипела и с трудом удержалась от взрыва. - Мало кого увлекут археологические раскопки – рыться в холодной земле. Куда интереснее сидеть в тёплом кабинете с лупой за столом красного дерева, - немца она почему-то представила именно так. Как ни смешно, угадала. Брови Кайзерлинга поползли вверх. - Кто-то из Ваших знакомых бывал у меня в гостях? Она рассмеялась, а новый знакомый, усмехнувшись, обронил. - Угадали, у меня старый солидный стол. Надеюсь, впрочем, встретиться не только в академической обстановке, - он снова слегка поклонился и направился к выходу. - Пижон… - пробурчала дама вдогонку. ---- В планы Лизы на новый сезон зима внесла коррективы. Неожиданно получено было разрешение на раскопки в Торжке – для начала в развалинах жилого квартала немного в стороне от Борисоглебского монастыря. «Федеральная собственность. Охраняется государством» - издевалась огромная синяя надпись. Понятие охраны у бюрократии было своеобразное – даже частным благотворителям не позволялось нанимать реставраторов, и кирпичные стены оставались добычей дождя и ветра. Наконец, поднимающийся туристический интерес к старинному городку поднял цену земли, заинтересованные лица подняли скандал в прессе, надеясь получить разрешение на реконструкцию с коммерческим использованием. Дело дошло до всевозможных согласований, среди которых требовалась и виза от археологов. Учёные проявили принципиальность – и сошлись на том, что на раскопки будет выделено ближайшее лето. Главой экспедиции назначили Ивана Ивановича Корфа, недолгое время побывшего лизиным свёкром, и до сих пор относившегося к ней по-отечески. Впрочем, особых результатов мало кто ждал. Берег был низкий, рядом – Тверца, постройки наверняка уничтожили массу культурных слоёв, и собрать команду удалось большими трудами. Долгорукая согласилась скорее из симпатии к старику, чем из научного интереса, и с удивлением обнаружила в списке господина Кайзерлинга. Ему-то что надо? При встрече Аристарх жизнерадостно сообщил: для официального участия иностранцев в раскопках требуется невероятное количество документов, и только незначительный интерес русских специалистов позволил организаторам закрыть глаза на формальности. - А мне хотелось бы «выйти в поле», как это у вас говорится, - он подмигнул. – Знаете, я всё по Междуречью раньше мотался, жара и пески. Лиза уже обратила внимание на его новёхонькую амуницию – вполне практичную, но щеголеватую не меньше, чем деловой костюм для участия в научных собраниях. Впрочем, участие немца оказалось чрезвычайно кстати. С гостиницами в Торжке было плохо, и группу расселили бы на околице, но для иностранца администрация подсуетилась, и всех устроили в ведомственной «Тверце» - очень милой, хотя новодельной, и с прекрасным видом на монастырь. Даже завтраки стали готовить, пару лет назад для обычных гостей отменённые, так что на первую прогулку небольшая компания выступила в отличном настроении. Иван Иванович, несмотря на преклонный возраст, был лёгок на подъём и подвижен, а в голове хранил целую библиотеку. Экскурсия по городку, где намечались раскопки, была его непреложным правилом, даже если все участники тысячу раз здесь бывали. Никто не возражал – старичок умел каждый раз найти новые детали историй, вспоминал равно летописи и анекдоты. В Торжке раскопки бывали редко, история дальней окраины Новгородской республики не пользовалась большим вниманием, так что с удовольствием время под ярким июньским солнцем провели почти все. Лиза ещё на территории Борисоглебского монастыря заметила, что Кайзерлинг улыбается как-то натянуто. Ближе к Старо-Воскресенской церкви явно страдал, с испугом воспринял шутку о походе до Василёво, а когда повернули назад, вздохнул с облегчением. От зоркого глаза не укрылось – каждый шаг немец делает всё осторожнее, старается идти в хвосте и периодически стучит по земле носком ботинка. Всё ясно, новая обувь не слишком удачна. Когда Иван Иванович объявил остановку хорошенько полюбоваться Тверцой и видом на Воскресенский монастырь, Долгорукая тихонько подошла к немцу и шёпотом предложила пластырь – она всегда была хорошо экипирована. Аристарх посмотрел на неё с искренней благодарностью. - Не хотел привлекать внимание, такая глупость – ботинок жмёт! - Дело житейское! Житейские мелочи располагали друг к другу. Ближе к вечеру недавние спорщики болтали, как старые приятели. Немец оказался знающим и словоохотливым собеседником. В запасе у него была масса историй о путешествиях в Междуречье, возмущение, что натворили бомбёжки Ирака. В свою очередь, он с любопытством послушал рассказы Лизы об экспедициях на Алтай, и, ближе к теме – о раскопах, где находили грамоты. Совершенно по-свойски немец предложил сигарету: - Я, вообще-то, бросил лет пять назад, но иногда позволяю себе побаловаться. - О, я тоже! – они с удовольствием задымили, потом торжественно затушили на середине и рассмеялись. Тут же нарисовался старик Корф: - Деточка, - строго задребезжал его голос. – Завтра с утра должна быть как огурчик! – он неодобрительно покачал головой. – На раскопе чтоб духу не было табачного дыма! - Вань Ваныч, я ж бросила! Так, за прибытие! - Всё-всё-всё! – поддержал немец, и оба ещё громче расхохотались. Следующая неделя была не слишком приятной. Развалины в городе притягивают к себе груды совсем не интересного археологам мусора, и пришлось поучаствовать в грязной работе, хотя основную сделала набранная из местных бригада. Затем осторожно, чтобы не вызвать разрушения фундаментов, разрывали культурные слои XYIII-XIX веков, и только с XYI стали придирчиво просеивать землю. Некоторые участники потихоньку ворчали. - Да что тут может быть, гнильё на отшибе… можно сразу давать разрешение – пусть строят. Иван Иванович был неумолим. - Вот так в Новгороде говорили! Кайзерлинг, вопреки опасениям, увильнуть не пытался и вёл себя по-товарищески, подшучивая иногда: - Теперь вдвойне буду ценить свой кабинет! Месяц спустя работа стала почти формальной. Нашли старинные вилки, немного керамики – рядовой, ничего оригинального. Кирпичной кладки старше XYII века не было вовсе. Только дотошность старого Корфа заставляла археологов не удирать на прогулки по великолепным окрестностям – кто намыливался в ресторан, недавно открытый в усадьбе Знаменское-Раек, другие сумели вырваться на сходку рокеров в Василёво, третьи обсуждали не столько раскопки, сколько возмущались ужасным состоянием поместья Грузины. Маленькая компания раскололась, и только по выходным брали машины и устраивали совместные вылазки. Общие настроения из древности переместились в XYIII век, когда в районе Торжка жил Николай Львов, талант которого раскрылся в полную силу в этих местах. Кайзерлинг был весьма впечатлён и делился с Лизой: - Очень своеобразная архитектура. Конечно, итальянская школа, но вариации вольные, изумительно вписывается в ландшафт, а валунные мосты – нечто! - Да, интересный здесь уголок! - Но дороги ужасные! И состояние города! Местным властям нужно устроить публичную порку… - говорить о политике, впрочем, они избегали. Почти к завершению срока, отведённого на экспертизу – народ уже собирал вещи к отъезду, события развернулись неожиданно не только для скептиков, но и энтузиастов. Ниже уровня реки, в глине, обнаружились несколько обтёсанных брёвен, вероятно, столетия назад огораживавших поселение. Между ними – полуразвалившийся короб, а из него… Лиза, чей мастерок первым нащупал уплотнения, едва поверила собственным глазам. Беспорядочным ворохом посыпались свёрнутые в трубочки берёсты. - Ребята, сюда! – женщина окликнула бывших внизу коллег, а скоро к ней присоединилась вся группа. Любопытство зашкаливало – прежде Торжок мог похвастаться от силы парой десятков грамот. Иван Иванович с горящими от нетерпения глазами наводил порядок. - Не все сразу! Лизочка, осторожнее!!! Вот так, на дощечку! Не разворачивай! В кабинете, только пинцетом! - старик забыл, что его кабинет далеко в Петербурге. Призыв не толпиться утонул в общем гомоне. Неожиданная находка, когда никто не надеялся, могла оказаться исключительно ценной. Оживление передалось даже рабочим, пытавшимся заглянуть вниз и с трудом разбиравшим слова среди охов и ахов. Мастерками быстро прошлись вокруг, вытащили фрагменты, похоже, выпавшие из той же коробки, однако других достойных упоминания предметов не обнаружили. Сразу начали фантазировать - коробка хранилась в тайнике и забыта при переезде, шпионская переписка, любовный роман... Радовались, смеялись, наконец, торжественно доставили добычу в гостиницу. В маленьких номерах всей группе было не разместиться, уговорили администрацию пустить их в конференц-зал, и осторожно - пинцетами, кисточками, занялись изучением. Скоро стало понятно - в руки археологов попался архив коммерческой переписки. По каким-то причинам несколько веков назад купец или приказчик сохранял все грамоты, приходившие от, судя по почерку, одного из партнёров. Пока не было ясно, каков был характер сделок, хотя объёмы и суммы были немалые, и на одном из листков Кайзерлинг заметил упоминание земли и полустёртое «переписать на пергамент». Он пришёл в полный восторг: - Черновик купчей! Всё ясно, готовились к спору и хотели доказать факт оплаты! Коллеги смеялись поспешности выводов немца, а Лиза, пряча улыбку, умудрилась сделать ещё одно маленькое открытие. Один из листков показался ей необычно толстым и расслоившимся. Очень осторожно она развернула хрупкую бересту – и увидела сразу две грамоты, вложенные одна в другую. Внутри, как в футляре, сделанном из приказа оплатить мёд, лежала записка: «Уста твои мёд», а из отдельных сохранившихся букв фантазия дорисовывала просьбу увидеться или дальнейшие нежные комплименты. Коммерция скоро была забыта, и Корфу пришлось вновь призывать к порядку. Старик выглядел помолодевшим на десять лет. Щёки его разрумянились, остатки волос стали похожи на одуванчик, попытка нахмурить брови и сохранить вид серьёзности благополучнейше провалилась. Народ угомонился далеко за полночь. Драгоценные находки остались под замком в конференц-зале. Иван Иванович, прежде чем отправиться спать, самолично проверил окна и плотно ли закрыты коробки. Лиза, проворочавшись с полчаса, крепко уснула, но, не зная когда, вдруг вскочила, встревоженная. Вокруг было тихо. Первая мысль была – пьяная компания шумела на набережной и ушла, но беспокойство не улеглось. Комар? Фумигатор торчал из розетки, да и опыт экспедиций давно отучил реагировать на писк насекомых. Замёрзла? Нет. Женщина прислушалась и уловила какой-то шорох. Может, кошка? Не додумав, Долгорукая спустила на пол босые ноги, открыла дверь и на цыпочках стала красться в сторонку конференц-зала. Предчувствия оказались верными – дверь открыта, и за ней мелькал луч фонарика. Быстро оглядев коридор, Лиза заметила забытую кем-то из коллег лопату, схватила её, нажала на выключатель и вбежала в зал. Грабитель с натянутым на лицо чулком обернулся. В руке плясал пистолет, а, может, пугач. От тощей фигуры веяло отчаянием и испугом. Лиза постаралась казаться уверенной, пошла на него, надеясь выгнать, но тот был далеко от окна. К счастью, подоспела подмога. Аристарх Кайзерлинг первым среагировал на подозрительный шум и проявился в двери. Незваный гость пискнул: - Где клад? - Клад? – оба археолога удивились и перестали бояться. - Сокровище! Старик говорил… Вы нашли! Я стрелять буду! Сначала фыркнула Лиза, за ней с улыбкой заговорил немец: - Молодой человек, весь клад на столе. Не трогай, рассыплется. - Этот мусор? Аристарх картинно развёл руками, медленно приближаясь к грабителю. - Чем богаты, прошу прощения. Для нас, знаете, на вес золота, а вам сойдёт на растопку. - Вы врёте! – грабитель теперь чуть не плакал. – Я видел, вы все там кричали! Лицо Кайзерлинга вдруг изменилось. С тревогой, даже со страхом, он посмотрел в окно. Лиза поневоле перевела взгляд, краям глаза заметив – перепуганный до смерти ночной гость нацелил в ту сторону свою пушку. Ещё миг, и пистолет отлетел в другой угол комнаты, а воришка извивался в крепких руках немца, добродушно объяснившего Лизе: - Старый трюк, срабатывает железно. В коридоре уже толпился народ. Дежурная администратор кудахтала и хваталась за щёки. С грабителя стянули немудрёную маску и узнали бледного прыщавого паренька, помогавшего на раскопках. В милицию его сдали, но вид незадачливого вора оказался настолько жалким, что сердобольный Иван Иванович попросил быть к нему снисходительнее, хотя на это не приходилось рассчитывать – пистолет оказался настоящим и заряжен был боевыми. Откуда взял? Это археологов не слишком интересовало. - Деточка, ты рисковала! – проверив целостность своих сокровищ, спохватился старик. - А, Вань Ваныч, привыкать, что ли? - Вам, Аристарх, большое спасибо! Этот несчастный… Негодяй, он мог смахнуть грамоты со стола, потоптать! – приди подобная мысль в учёную голову раньше, Корф не был бы добр к несостоявшемуся вору. До утра уже не расходились, а с рассветом озадачились кофе. Аристарх щедро угощал коллег своими душистыми сигаретами, и, дабы успокоиться и взбодриться, дымили все, кто курил хоть когда-либо. Лиза позволила себе докурить до конца и блаженствовала, наблюдая рассвет. Немец ей составил компанию, обронив мимоходом: - Пару раз уже сталкивался с таким приключением – кто-нибудь местный услышит «клад», думает – золото! - Мне везло, я ездила далеко, никаких местных поблизости. А в Новгороде все уже знают, за какими сокровищами мы охотимся. - Удивительная находка! Невероятно! - Вечером праздник, только от греха подальше придётся убрать наши сокровища! - Хотите пари? Про мёд и уста будет на первых полосах, про купчую – на последних. - Не поймаете, я тоже так думаю, – она потянулась и вдруг заметила, что одета, как встала с постели, только свитер натянула поверх рубашки. - Жаль, а я уж прикидывал, на что спорим. - На шампанское! - С удовольствием угощу без всяких пари! Вам, кстати, наряд очень идёт, я заметил там, в зале, - в зале Лиза была только в короткой рубашке и босиком. Женщина попробовала возмутиться, но взгляд собеседника был лукаво-невинным, да и одет он был совсем не по протоколу. Она усмехнулась, а Кайзерлинг продолжал. - Знаете… экспедиция для меня очень удачная. - Ещё бы! - Не только. Даже не столько, - он обернулся к коллеге. – Мне очень приятно познакомиться с Вами, Лиза. Немного запнувшись, Долгорукая хотела шутливо ответить на комплимент, но складка между бровей, серьёзные нотки в голове Аристарха смутили её, и Лиза почувствовала – краснеет, а думала – в школе ещё разучилась. Неожиданно стало тепло, утренний ветер с реки резко задул, но она не замёрзла. Чувствуя себя по-дурацки блаженно, Лиза призналась: - Мне тоже очень приятно. Аристарх старомодно поцеловал её руку. Лиза терпеть не могла подобных манер, но сегодня ей нравилось. Немец был по-прежнему при своих усиках, в его комнате лежала щеголеватая амуниция, даже ночной халат оказался с искрой! – но Лизе никогда больше в голову не приходило язвительно фыркнуть о нём: «Пижон!». Конец.
Светлячок: Царапкин, можешь ведь, когда захочешь! Как только Нюшка в твоих фиках исчезает, а возникает какой-нибудь дельный мужик, тебя читаешь не отрываясь. Лизу пропустим, она ничем особенно не блеснула, а Кайз - хорош до пижонистых ногтей
Gata: Диана порадовала новым рассказом Что очень приятно, так как в последнее время мы стали мало друг дружку радовать эпистолярным творчеством, не считая ролевых. Вдвойне приятно - что с познавательным краеведческим аспектом. И втройне приятно - что немножко как бы по моему заказу Светлячок пишет: Лизу пропустим, она ничем особенно не блеснула, а Кайз - хорош до пижонистых ногтей Мне понравилось, как она на Кайза на конференции огрызнулась :) Сам Кайз, конечно, вне конкуренции, халат с искоркой меня добил И еще ИИ такой милый старикашка, "остатки волос стали как одуванчик" Царапуль, мяурси премного и цветочно-шоколадно! Светлячок пишет: возникает какой-нибудь дельный мужик, тебя читаешь не отрываясь Главное, чтобы еще этот мужик читал правильную литературу )))
полная версия страницы