Форум » Альманах » "Хроноход барона Корфа" » Ответить
"Хроноход барона Корфа"
Gata: Иронически-фантастическая повесть в двух частях. Примечание: прода по графику, автора не шантажировать
Gata: Светлячок пишет: Санёк меня радует, конечно. Ведет себя прилично, комплименты, терпит французские романы и всё такое. Влюблен и раскатал губы На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал :) Светлячок пишет: С позиции наследника и Натки одобряю такой подход к делу Вот пусть на пару и вырабатывают общий подход )))) Алекса пишет: Как и Ольга, я не могу поверить, что эта дама - жена Бени Почему нет, мало ли какие обстоятельства заставили его в молодые годы жениться - и не обязательно любовь, хотя нынешняя мадам вполне тридцать лет назад могла быть прелестной мадемуазель :) А сейчас каждый живет своей жизнью, как граф и графиня Безуховы у Толстого, и многие аристократы того времени.
Светлячок: Gata пишет: Вот пусть на пару и вырабатывают общий подход )))) Отличная идея для ролевушки. Gata пишет: А сейчас каждый живет своей жизнью, как граф и графиня Безуховы у Толстого, и многие аристократы того времени. Сомневаюсь я, чтобы Беня женился только на прелестной мордашке и терпел рядом подобный кич. Могет, это его сестра?
Gata: Сестра у Бени была умница и заправляла европейской политикой :) Светлячок пишет: Отличная идея для ролевушки Кстати, давненько нигде не было СашНаты
Алекса: Про сестру мне мысль не пришла. Раз Гата отрицает, все-таки жена? У меня культурный шок. Даже у Кайза я не вижу такой жену.
Lana: Я тоже до последнего времени была уверена: Беня не женат. Но уверенность эта с каждым кусочком тает. А может она, Бенкендорфиха того, агент под прикрытием. Изображает себе гламурную женушку, а сама работает на благо империи , а жену изображает, чтобы донесения в папочке было удобнее приносить без проколов. Косвенное появление Натки вызвало улыбку.
Gata: Может, Бенкендорфиха не так была и вульгарна, как ее Оля обрисовала. Ревность не объективна )))
Gata: Николай Павлович не любил охоты на «вольного» зверя, небезопасной и требующей дальних поездок, и в Гатчинском зверинце держали для забав государя достаточно разной живности – медведей, оленей, волков, – которых выпускали в лесопарк по мере надобности. Сегодня нас ждала травля волков в небольшом «ближнем» круге: были сам император, его брат великий князь Михаил, какой-то немецкий принц-кузен, наследник престола и десятка два именитых придворных, еще не оплывших настолько, чтобы втиснуться в седло. Дам было того меньше, и, к счастью, Бенкендорфша в их число не попала. Пока мы поджидали в санях государыни возвращения охотников с гона, тараторка Лиз взахлеб мне рассказывала про какого-то егеря, который однажды набрался смелости посоветовать государю целиться в оленя ниже, а тот рявкнул ему: «Молчать!» – и красиво промазал. Кати подлизывалась к ее величеству и куксилась на мою соболью шубку. – И вот его величество целится в третий раз, а этот егерь… – балабонила Репнина. Я изучала узоры снежинок, спорхнувших на мою муфту. Граф, малодушно чтя наложенный запрет, избегал со мною встреч, но аккуратно подменял букеты его высочества своими, которые я привычно отправляла в камин. И мне совершенно неинтересно, успел он спровадить вульгарную половину на воды, или еще докупает для нее шляпки и панталоны в магазине Синклеров. Не хочу думать, что лет двадцать назад эта фря была свежа и хороша настолько, чтобы пленить воображение самого умного и практичного мужчины на свете. Он даже от меня не спешит терять голову, вся его романтика – выследить соперника, чтобы срисовать красивые жесты. Фофан и толстокожий слон! Ее величество восторженно раскудахталась, вернув меня в реальность. Оказывается, Александр Николаевич уже был здесь и хвастался волчьими хвостами. Остальные охотники чуть приотстали. – Извольте посчитать, матушка, – с гордым видом показывал цесаревич на разложенные на снегу трофеи. Государыня поленилась выбираться из-под уютной медвежьей полости и отправила в качестве арифмометра меня. Подозрительно добренькая Кати распахнула передо мной дверцу саней, а когда я вышла – бах! – захлопнула, прищемив подол моей шубки. Чего она ждала, нетрудно догадаться – что я эффектно ткнусь носом в снег под ноги наследнику, но я была начеку и эффектно упала ему на руки. На глазах у всей подъехавшей свиты. Государя-императора, великого князя Михаила Павловича, принца-кузена, егермейстера и министра двора. И, конечно, шефа жандармов. Нарочно для последнего я вцепилась в бекешу наследника цепче, чем Руслан в бороду Черномора. Обрадованный цесаревич с аппетитом подгреб меня к груди, но хорошенького помаленьку, и я мягко высвободилась, будто бы переполненная смущением. – Как вы неловки, Олли, – с натянутой улыбкой прощебетала Кати, тихонько приотворяя дверцу, чтобы никто не заметил причину моей неловкости. Ее досаду можно было понять – столько трудов, и все на мою мельницу. – Саша подстрелил самый приятный трофей из всех нас, не правда ли, Александр Христофорович? – громко обратился император к шефу жандармов. – Его высочество необыкновенно искусный охотник, – учтиво проронил тот. – Когда б не мои годы, государь, – вмешался министр двора князь Волконский, – я бы посоревновался с Александром Николаевичем в меткости. Под громкий смех свиты и кислые мины ее величества и Кати наследник галантно подсадил меня в сани, не упустив момента коснуться всего, что ему подвернулось. Надеюсь, граф Бенкендорф тоже ничего не пропустил. Камер-фурьеры подсчитали и записали для истории трофеи с хвостами, и всю компанию охотников, включая ожидавших на полянке дам, пригласили во дворец к обеду. Граф очутился за столом напротив меня, и ел и пил как ни в чем не бывало, ведя непринужденную беседу с соседями слева и справа. – Говорят, вы собираетесь ввергнуть Россию в пучину разорительной военной реформы, господин граф? – спросил его по-немецки принц чего-то-бургский. – Это вопрос к военному министру, ваше высочество, – дипломатично увильнул от ответа Бенкендорф. – Меня скорее разорит мой повар, любезный кузен, – рассмеялся во главе стола Николай Павлович. Кажется, он ни на грош не доверял родственнику, что, наверно, было не так уж и глупо. С родственниками надо держать ухо востро, хоть с кузенами, хоть с дядюшками – пан Станислав уже намекал мне на мой долг перед фамилией Калиновских и перед ним лично. Я ответила, что еще не успела наделать в Петербурге долгов, а что делать с его личными, он может осведомиться в министерстве финансов или в Третьем отделении. – У старушки княжны Гагариной объявился неизвестный воздыхатель, – хихикая, сообщила мне Лиззи Репнина, – каждый день приносит ей умопомрачительные букеты роз. Я невольно стрельнула глазами на визави, но, едва он, почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня, сделала вид, что любуюсь чубчиком наследника. В Петербург мы вернулись поздно вечером, ее величество пожаловалась на усталость и раньше обычного удалилась на покой, отменив чтение вслух. Я была свободна от обязанностей, но не мыслей, точивших меня весь день и продолжавших маять до сих пор, когда я плелась по полутемной лестнице во фрейлинское крыло. Почти на пороге моей комнаты меня встретили пылкие объятия наследника престола. Лишенный ежевечерней порции французского романа и вообразивший после случая на охоте, что теперь ему всё дозволено, его высочество бесцеремонно меня облапал и наградил влажным поцелуем в губы. Возмущенная, не думая об этикете, я вырвалась и сделала то, что сделала бы любая нормальная женщина моего века – влепила пощечину. И только потом сообразила, по чьей физиономии. – Простите, ваше высочество. – Это я должен просить у вас прощения, Ольга, – покладисто возразил наследник и вдруг брякнулся передо мной на колени. – Умоляю не гневаться на торопливость несчастного, сраженного в самое сердце вашей красотой, и позволить ему искупить вину беззаветным служением вам. Рыцарь Ланселот. – Встаньте, ваше высочество. – Не встану, пока вы не скажете, что больше не сердитесь. Меня начал разбирать смех. – Я не сержусь, ваше высочество. – Правда? – спросил он, поднимаясь и восторженно глядя мне в глаза. Я испугалась, что он снова полезет целоваться, но ему хватило ума облобызать только мою руку. – Я устелю ваш путь розами и бриллиантами. Если путь к трону, то есть смысл задуматься. За неимением лучшего… Продолжение следует.
Алекса: Сценка на охоте получилась замечательная! Вредина Кати, меланхоличная Шарлотта, типичный мужской юмор и пылкий Александр. Мне он нравится. Я прикрываю глаза на некоторую авторскую иронию в адрес наследника. Чем-то он мне напоминает Александра в исполнении Светлячка в ролевой игре. Не памятник самому себе, а влюбленный парень, который хочет взаимности. С Ольгой у меня снова проблемы. "Фофан и толстокожий слон!" - никак не могу принять в ней таких слов.
Gata: Алекса пишет: С Ольгой у меня снова проблемы. "Фофан и толстокожий слон!" - никак не могу принять в ней таких слов А с польскими ругательствами в "Жандармской мазурке" диссонанса не было? :)
Светлячок: Сашок, твоя чувствительная натура реагирует слишком чувствительно. Беню не покритикуешь? По мне так, прода роскошная. Не знаю что цитировать, всё вкусно. Gata пишет: Если путь к трону, то есть смысл задуматься. За неимением лучшего… Олюшка в своем репертуаре.
Lana: Ольга как рыба проскальзывает мимо камней придворных интрижек. Представила себе что творилось на душе у графа, когда он видел маневры наследника. А Олиными глазами он спокоен и холоден. Чем дальше, тем вкуснее и вкуснее.
Алекса: Gata пишет: А с польскими ругательствами в "Жандармской мазурке" диссонанса не было? Ольга же по польски ругалась. Светлячок пишет: Беню не покритикуешь? Я уже писала свое мнение о том, что оба делают шаг вперед и два назад. Lana пишет: Чем дальше, тем вкуснее и вкуснее. С этим я полностью согласна.
Gata: Lana пишет: Представила себе что творилось на душе у графа, когда он видел маневры наследника. А Олиными глазами он спокоен и холоден Они друг с другом соревнуются, кто первым пошлет подальше свою эпоху и принципы :) Алекса пишет: Ольга же по польски ругалась Так вся проблема в переводе, уф :) А я уж собралась на голове волосья рвать, что Ольгуня у меня вышла неинтеллигентная грубиянка
Gata: Праздник праздником, а график графиком :) Едем дальше * * * К очередному букету была прикреплена записка: «Вы просили меня спустить его розы с лестницы вместе с ним самим». Остаток вечера я проревела, как дура, над этим букетом, но потом все-таки швырнула его в огонь. А глухой ночью даритель явился ко мне собственной персоной. – Как вы вошли? – спросила я, натягивая до подбородка одеяло. Он, улыбаясь, показал увесистую связку ключей: – Для меня во дворце не существует запертой двери. – Но как вы посмели?! – Не сердитесь, я очень хотел вас увидеть, – он присел на краешек постели и накрыл горячей ладонью мои дрожавшие пальцы. – Вам холодно? – Наверно, Кати сперла дрова из камина. – Я ее саму отправлю на растопку, – прошептал он, наклоняясь к моим губам. – И вашу жену туда же? – У меня нет жены. – Снова вы врете! – Клянусь родинкой на вашей левой лопатке. – Откуда вы знаете про родинку? – сделала я последнюю попытку уклониться от поцелуя. – Я сам видел ее у вас на спине – в ресторане, в двадцать первом веке. Как жаль, что в девятнадцатом нет такой моды, и я не могу ласкать вашу голую спинку у всех на виду, – его бесстыдно-нежная рука скользнула под одеяло, а ничуть не более скромные усы – по моей шее. – Мы только танцевали. – Мы же оба знаем, что это не так, – его усы пахли недавней охотой, розами и моей капитуляцией. – Сдаюсь, – хрипло рассмеялась я и начала расстегивать пуговицы у него на мундире. – Вы получите мою спинку и все остальное, но не рассчитывайте, что они дешево вам обойдутся. – Что же вы хотите взамен? – спросил он, помогая мне вслед за мундиром расстегнуть на нем рубашку. – Хочу вас… семь… – я мысленно показала Натке язык, – нет, десять раз за ночь! – Извольте, этот счет оплачу с удовольствием. – Я еще не сказала, как именно, – проурчала я, добравшись до самого вожделенного. – Готов исполнить любые пожелания. Я перечислила в самых общих чертах, надо же и ему дать шанс проявить фантазию. – Боюсь, ночи нам не хватит, – ухмыльнулся он и одним движением стянул с меня одеяло вместе с французским déshabillé. Я подскочила на смятой постели, дико озираясь по сторонам. Бледное утро сочилось в комнату сквозь разрисованные морозом окна. За перегородкой похрапывала горничная. Остатки вчерашних роз тлели в камине. Хвала Богу, это был только сон. Хвала Богу и увы. Я отшвырнула подушку, которую продолжала обнимать, словно пылкого любовника, и на ватных ногах поплелась умываться. Матка боска, даже Сашка не снился мне с такими испепеляющими подробностями! Было воскресенье, и я, отпросившись у ее величества, отправилась в церковь Святой Екатерины, что на Невском. Отслушала мессу, бросила служке мелкую монетку и зашла в исповедальню. – Грешна, святой отец. Я желаю чужого мужа. – Это тяжкий грех, дочь моя, – строго сказал священник. – Я знаю, святой отец, но все равно его хочу. – Нужно смирять свои желания, дочь моя. – Скоро я должна уехать отсюда далеко и навсегда. Надеюсь, что скоро… – Почему ты не уедешь немедленно? – Не могу, – вздохнула я. – Он не пускает. – Вы с ним уже впали в плотский грех? – к строгости в голосе за окошечком явно примешивалось любопытство. – Еще нет, святой отец, но я только об этом и думаю. – Молись, дочь моя! – Попытаюсь, святой отец, – пробормотала я без особого энтузиазма. – Кто этот человек, что так тебя смущает? Пусть он придет сюда, я проведу с ним душеспасительную беседу. А потом он расколет на Фонтанке, как орех, вашу тайну исповеди. Нет уж! – Я дала слово с ним не разговаривать. – Ступай, дочь моя, и не греши, – со вздохом отпустил меня бедный падре. Пошли ему, матка боска, более покладистых прихожанок. На улице возле распахнутой дверцы кареты меня ждал граф Бенкендорф. – Позвольте вас подвезти, – подал он мне руку. – Как вы здесь оказались? – Ехал на службу и увидел, что вы выходите из церкви. – На службу – в воскресенье? – Дела моих подопечных не знают выходных. Я не заметила, как мы сели в карету. И как я легко нарушила мною же объявленный бойкот. О, где вы, мои благие намерения? – Признайтесь, что вы за мной следили! – Признаюсь, – произнес он шутливо-покаянным тоном. – Прощу вас, если только вы скажете, что барон Корф очнулся и готов вернуть меня домой. А если нет… – я протянула руку, намереваясь распахнуть дверцу, но мы уже катили по Невскому, не ломать же себе шею. – Учтите – если вы не поможете мне вернуться в мой век, я выйду замуж за наследника престола! Он близко наклонился ко мне и пристально посмотрел в глаза. – Не выйдете. – Уж не вы ли мне помешаете? – фыркнула я презрительно. – Вы его не любите, – его губы почти касались моих, но возмутительно не спешили проглотить эти последние крохи расстояния. – Что вы знаете о любви? – Достаточно, чтобы понимать, что вы способны привести вашу угрозу в исполнение. Наследник молод и горяч и может ради вас забыть о своем высшем долге. – А вы – старый бесчувственный чурбан, который только о долге и умеет рассуждать! – вспылила я. – Немедленно остановите карету, иначе я выпрыгну на ходу! Или залюблю вас до смерти. – Мы уже приехали, – сказал он, посмотрев в окошко. Чурбан, чурбан, чурбан!.. Я соскочила с подножки кареты, пунцовая от гнева и еще Бог весть каких чувств. – Не пытайтесь присылать мне цветы, я их все буду сжигать, как и раньше! – Счастлив, что огонь в вашем камине будет гореть жарче моими стараниями. – Ненавижу вас! – Значит, его высочеству не на что надеяться, – широко улыбнулся он. – Idź do piekła! Прибежав к себе, я рухнула навзничь на постель и громко расхохоталась. – Вам плохо, барышня? – выглянула из-за перегородки испуганная горничная. – Мне никогда не было так хорошо! Катитесь хоть в Баден, хоть на все четыре стороны, госпожа Бенкендорф, но я увезу вашего мужа в мой двадцать первый век, и даже пуговицы вам от него не оставлю. Продолжение следует.
Ninel: После подобной исповеди священника будут мучить сны, как Ольгу. Серьезно думала, что это происходит на самом деле. Подалась к монитору. Наивная.
Lana: Новая глава, или сны эротические не мучают? Ну, почему же мучают? Gata пишет: – Не пытайтесь присылать мне цветы, я их все буду сжигать, как и раньше! – Счастлив, что огонь в вашем камине будет гореть жарче моими стараниями. Как тепло и забавно одновременно. Прелесть .
Эйлис: Какой прелестный кусочек)))) Все настолько естественно, что я даже малость смутилась, "подсмотрев" интимный сон, и "подслушав" уединенную беседу в карете. Но я надеюсь, герои меня простят, я искренне желаю им счастья.
Светлячок: Да всё бесподобно, потому что БиО бесподобны и бесконечны, как вечная любовь. Катя, это шедевральный фик.
Gata: Все аплодисменты - Бене с Олей, это они мне диктуют и руки выкручивают Ninel пишет: Серьезно думала, что это происходит на самом деле Герои не давали мне спокойно дописать последние главы, пришлось заключать с ними этот компромисс :)
Светлячок: Gata пишет: Герои не давали мне спокойно дописать последние главы, пришлось заключать с ними этот компромисс :) Очень даже теперя тебя понимаю.
полная версия страницы