Форум » Альманах » Рассказы Царапки » Ответить
Рассказы Царапки
Царапка: Я - человек обстоятельный, буду выкладывать по порядку. Правда, точную хронологическую последовательность сама позабыла, но хотя бы примерно. Не все, конечно, но которые кажутся мне поудачнее
Olya: Царапка пишет: Рассказ навеян разговорами на тему, что лучше брата Натали никто бы не подошёл, но он брат Да, я поняла. Если и раньше не очень разделяла эти разговоры, то теперь и подавно. В сериале меня очень трогали отношения Наташи и Миши. Именно то, что ты описала в начале рассказа. Миша - такой брат, о котором можно только мечтать. И в голове никак не укладывается, что все это могло рухнуть в один миг. Возможно я что-то не так представляю, но та картинка, что передо мной рисуется отталкивает от обоих. Может если бы прошло время и как-то постепенно... хотя и тогда не знаю. Для меня брат и сестра - это навсегда. Тем более когда растешь с человеком , когда ты с ним очень близок. Поэтому столь разительная перемена Миши меня потрясла.
Gata: Я думаю, в глубине души Миша с Наткой всегда сожалели, что они брат и сестра, поэтому так легко и перепорхнули от первого шока к осознанию приятной выгоды нового положения Но, имхо, рассказу все-таки чего-то не достает - возможно, симпатии автора к героям :) Царапка пишет: Пора перевернуть последнюю страницу неудачливого романа Если роман, то - неудачный :)
Lana: "Коготок птички" Мне рассказ понравился. В рассказе, ИМХО, все гротеск. Потому Натали не особо поразила умственными способностями. Вещь легкая, что-то в ней есть. «Твой брат» в целом, рассказ неплох. Но для меня во всей ситуации есть что-то ненормальное и есть привкус чего-то аморального. Наверное, было бы лучше, если бы прошло время, когда оба могли бы пересмотреть свои отношения, войди они в новый статус. Да и то, если бы мне сказали, что мой брат мне не родной по крови, братом бы я его считать не перестала. Потому, может быть мне сложно представить такое положение.
Царапка: Lana пишет: Наверное, было бы лучше, если бы прошло время, когда оба могли бы пересмотреть свои отношения, войди они в новый статус Времени у них не было. Нужно было сразу решать - подавать документы на удочерение Натали настоящими родителями, или оставить дело, как есть.
Царапка: Название: «История игрушек» Автор: Царапка Рейтинг: G Жанр: новогодняя сказка Целый год на антресолях дремали в коробке блестящие стеклянные шары, шишечки, домики и множество разных фигурок. Укутанные в вату, они не знали холода и тревог, пока яркий свет и аромат свежей хвои не разбудили их. Повинуясь своей природе, игрушки смирно молчали, пока маленькие и большие руки разворачивали обёртку, и, после внимательного осмотра - не появились ли пятнышки, в порядке ли краска - аккуратно развешивали по зелёным ветвям. Несколько часов суеты, и в большой комнате царила нарядная, гордая собой ёлка. За окнами давно стемнело, когда взрослые увели детей спать. Игрушки потихоньку присматривались друг к другу, переглядываясь в свете звёзд и луны. Первым нарушил молчание солидный Дед Мороз, стоящий внизу, сделанный не из стекла, а неразбивающегося папье-маше. За прочность и величину Дед безоговорочно был признан главным, разделяя почёт со столь же солидной Снегурочкой, стоящей рядом. - Новый год наступил! - раздались торжественные слова. Игрушки на ёлке защебетали. - Сколько здесь интересного! - самая бойкая из снегурочек, настоящая Непоседа, вертелась на ветке, поблёскивая боками. - Нужно много расследовать, я кстати верхом! - Витязь на расписной лошадке поглядывал вглубь, на Малышку-снегурочку, почти скрытую плечом рослого чернобрового Солдатика, недовольного таким любопытством. - Нечего там искать! - сердито буркнул Солдатик. - Девчонка, подумаешь! Лучше драконом займись! Барыня в затейливой шляпе обиделась. - Кто тебя манерам учил! - Не скажите, сударыня, - откликнулся благообразный Снеговик с бородой, устроившийся рядом с Солдатиком. - Для гвардии манеры отличные! - Для казармы! - фыркнула Барыня. - Казармы... - мечтательно пробормотал Кавалер, чем-то похожий на кролика. - Там пьют, ругаются и не надо разговаривать с женщинами, - последние слова были произнесены очень тихо, чтобы их не могли разобрать ни Барыня, ни две соседки-снегурочки. - Женщины! - воскликнул с радостью заискрившийся в мелькнувшем за дверью огоньке Царевич. - С ними я никогда не скучаю! Только вот... - оказавшись в удачной близости трёх снегурочек, Царевич закрутился и чуть не упал, всполошив Деда Мороза. - Не балуйтесь, молодёжь! Старшая Снегурочка бросила на Царевича обеспокоенный взгляд, и тот ненадолго притих. - Всё смотрят не пойми на кого! - проворчала ярко раскрашенная фигурка Девицы, считавшая себя самой красивой и недовольная, что её повесили слишком низко, в компании Рыжего Лиса. Лис усмехнулся и щёлкнул зубами, облизнувшись на красотку-соседку и украдкой поглядывая на крошку-снегурочку за плечом у Солдатика. - Ой... - Малышка перепугалась, но на помощь не позвала. Храбро раскачиваясь, она сбросила на нос Лису несколько липких иголок. - Апчхи! - Тихо, тихо! - зашикали на него. Игрушкам пришлось замереть. Дверь приоткрылась, лёгкая тень скользнула под ёлку и так же быстро исчезла, оставив коробку и свёрток, свидетельствующие - это не сон. - Что? Что там такое? - все пытались разглядеть новогодний подарок. Большой Дед Мороз не желал признаваться - его власть не простирается дальше веток, и даже здесь ограничена. - Таков порядок! - провозгласил он. - До утра трогать нельзя! - Кто угадает, того поцелую! – воскликнул Царевич. - От ваших поцелуев можно разбиться! – рассудительно молвила Изящная снегурочка, устроенная между Царевичем и Кавалером в трудных раздумьях – с кем лучше продолжить знакомство. Кавалер был озадачен не меньше. Обе соседки ему очень нравились – что румяная круглолицая снегурочка с доброй улыбкой и Пышной Косой, что та, на которую заглядывался Царевич. Не прочь он был поухаживать за обеими, только Барыни побаивался по старой привычке, втайне надеясь – она слишком увлечена планами проучить невоспитанного Солдатика. Снегурочка с Пышной Косой грустно вздохнула – ей бы на славного рослого Парня смотреть, а хочется на непостоянного Кавалера, вот Парень и увлёкся Тихоней с большими глазами, и оба они, очень довольные, прячутся от остальных между густыми ветками. Барыня чуть не заметила пропажу Тихони, но переключилась на Непоседу. - Опять на грубияна засматриваешься? – убедившись, что Непоседа вовсю обсуждает с Витязем таинственную коробку, успокоилась и стала вновь усиленно думать. Солдатик и впрямь расшалился – дразнил Царевича, расхваливая красоту Гордой снегурочки, привезённой издалека и привыкшей быть в центре внимания, повергая в уныние ещё одну Иностранку, уступавшую яркостью красок. Царевич, в восторге, мечтал подраться, позабыв про подружек, а Дед Мороз тщетно призывал всех к порядку. Гвалт поднялся до потолка. - Я попробую доскакать до коробки! - Ах, вы такой храбрый! Зачем вам в прошлом году приклеили бороду? - Проделки Солдатика... - смутился Витязь, успевший с Непоседой забыть про маленькую снегурочку. Та недолго грустила. Расхвалив всех снегурочек, Солдатик, как всегда, не нашёл ни одну красивее своей Малышки, в чем и признался, собравшись с духом к утру. Солнечный свет заставил всех стихнуть. В комнату набежала гурьба ребятишек, расхватавших подарки, спрятанные, как они верили Дедом Морозом, важно молчавшим, как будто ночью и не было лёгкой фигурки-тени. Появился и живой дед мороз, сверкавший молодыми глазами над бородой, обнимая смеющуюся снегурочку. - Папа! Мама! – дети с восторгом вцепились в бороду. Игрушки трудились, чтобы праздник удался на славу – блестели, позвякивали, качались на ветках, но днём не смели сказать ни слова – такая у них работа. Впереди – несколько дней, прежде чем, устав, они уснут до следующего Нового года, а пока – смех, радость, тайные ночные беседы, вера в чудо и чудеса, сотворённые своими руками. КОНЕЦ
Gata: Царапка пишет: «История игрушек» И почему мне эти игрушки кого-то напоминают... :) Царапка пишет: Времени у них не было. Нужно было сразу решать - подавать документы на удочерение Натали настоящими родителями, или оставить дело, как есть. За ними гнался, что ли, кто-то?
Царапка: Gata пишет: За ними гнался, что ли, кто-то? Затягивание вопроса болезненно.
Царапка: Название: «Вся моя жизнь» Автор: Царапка Рейтинг: PG Жанр: мелодрама - Барышня, Вам пора в классную! - почтительный голос горничной заставил очнуться. Анна вздрогнула, вернувшись в явь. Вместо нарядной розовой спальни - небольшая опрятная комната на третьем этаже Зимнего дворца, за окном, где только что мерещились заснеженные деревья - огромная площадь. Прошло три недели, как новая учительница музыки заняла свою должность при великих князьях, но Анна не могла привыкнуть ни к раззолоченным залам, ни к вышколенной прислуге. В доме барона все помнили прежнее положение хозяйской воспитанницы и держались с ней фамильярно. Девушка не обращала внимания, пока иное поведение лакеев и горничных не резануло контрастом и не заставило каждый раз вспоминать свой обман. Впрочем, утаивать правду от августейших особ оказалось гораздо легче, чем в прошлом году от Михаила. Бывшая крепостная испытывала неловкость, не более, перед доброй императрицей, а государь казался персоной столь могучей и отдалённой, что ему не могло быть дела до мелочей. Куда больше новоиспечённую гувернантку занимали мысли о недавнем, и снова крутом, повороте своей странной жизни. Только месяц назад она была счастлива, мечтала прожить до конца дней с любимым и любящим человеком, которого научилась, наконец, понимать. И вдруг всё рассыпалось прахом. *** Полчаса, как во сне, кошмар, от которого хотелось очнуться, обида и страх, захлестнувшие душу, растерянность, неверие, непонимание, сердце, забившееся от возмущения и раненое холодной самоуверенностью жениха в собственной правоте. Петра Михайловича, друга опекуна, Анна с детства любила и уважала, считала достойным человеком и прекрасным отцом, искренне оплакивала его кончину. Превращение смерти в прикрытие для побега с любовницей не на шутку поколебало бы прежнее отношение, не вспоминай Анна порой жар кочерги у своего лица. Марья Алексеевна, убийца, обезумевшая от всевластия барыня, жестокая мать, выдавшая дочь за старого негодяя, вызывала столь сильное отвращение, что сурово обвинять сбежавшего мужа девушка не могла. Когда Пётр Михайлович, сникший под градом попрёков Владимира, схватился за сердце, острая жалость затмила в душе Анны все чувства. Не понимая, как можно не видеть плачевного состояния старика, девушка пыталась смягчить возлюбленного, найти оправдания ошибкам несчастного князя, но Владимир слышал только себя. Доброта, ласковая улыбка сменились надменностью и холодной насмешкой. Последним ударом стали язвительные слова, что невеста может всё изменить - пойти на сцену, как когда-то мечтала. Сникнув, похолодев, Анна произнесла ещё несколько незначащих фраз, опять не услышанных, и безысходно пробормотала: - Я совсем не знаю тебя... Наверное, в этот момент барон мог утешить её, смирить гнев, приласкать, оправдаться, но он отмахнулся: - Узнаешь, когда станешь моей женой. Ответ упал, как подрубленное молнией дерево: - Прости, Владимир, но я не смогу стать твоей женой... Слова прозвенели в наступившей ледяной тишине. Оба не смели поверить, и с отчаянием видели новую пропасть. Анна очнулась первой, опустила глаза, вышла, вернее, выбежала, не чуя ног, добралась до своей комнаты и, упав на кровать, разрыдалась. Через несколько минут или часов встала, умылась и огляделась. Вокруг был жестокий холод. Ничего своего. Дом - снова тот, где ей нет места. Прошлое, болезнь князя, страх за его жизнь - всё ушло, отгороженное непреклонной стеной, в которой не было двери назад. Анна перебирала в уме подробности ссоры, силясь понять, где, что она сказала не так, в какой миг разрыв стал неизбежным, куда закралась ошибка, почему всё неправильно. Почему слова не идут с языка, почему она принадлежит страху и холоду, а не Владимиру? И с тоской поняла - принадлежала ему крепостной и невестой, а теперь - ни то, ни другое. Накатило оглушающее одиночество - у Анны не осталось ни одной по-настоящему близкой души. Хотелось вернуться, забыться, довериться Владимиру, всё равно идти некуда... Последняя мысль хлестнула, как плётка. Сколько раз Анна слышала в своей жизни насмешки, попрёки в никчёмности и бесполезности, от Владимира больше всего, и сердце сжалось от мысли - невозможно трусливо бежать из равнодушного мира в уют и тепло, когда ссора стала преградой для счастья. Так ничего не решив, Анна уснула, а утром снова надела кольцо. Быть может, в последний раз. Утро должно было стать началом счастливого дня, первого в супружеской жизни, но принесло лишь унылые хлопоты. Сердце саднило при каждом слове, отдалявшем её от Владимира. Александр Николаевич был любезен и деликатен. Предложил отличное место, куда лучшее, чем смела рассчитывать бывшая крепостная, такое, что Анна слегка испугалась, и тут же себя одёрнула - чего бояться, когда потерян Владимир? Обсудив с цесаревичем детали будущей службы, обеспечив себя куском хлеба и крышей над головой, девушка успокоилась и набралась храбрости для разговор с бывшим женихом. Понимая, что нужно проститься, в сердце лелея надежду на примирение, Анна открыла дверь кабинета барона. В комнате всё ей было знакомо - массивный стол с пресс-папье и чернильницей, тяжёлые шторы, защищающие от яркого света, и хозяин, отрешённо сидящий в кресле. Полно, знаком ли хозяин? Анна была поражена перемене. Снова холодный, надменный, не желающий даже встать в присутствии своей крепостной, оборвавший такими усилиями давшиеся слова: «Владимир! Я должна поговорить с Вами!»... Обидевшись и растерявшись, Анна замкнулась. Много лет привыкнув скрывать страхи и чувства, девушка надела нелепую маску, окаменевшую от боли и стужи. Барон, осознанно или нет, ударил в больное место, безжалостно вспоминая беду, в которую одинокая девушка легко угодит в Петербурге. Один миг - и волна отчуждения накрыла их с головой. Сочувствие и раскаяние, затрепетавшее в сердце, когда Анна увидела измученное лицо возлюбленного, были сломаны пронзившей девушку мыслью - он не хочет, ему не нужны ни слова, ни разорвавшая помолвку невеста. Как заводная игрушка, Анна сняла кольцо, повернулась и вышла, почти выбежала из комнаты. Несколько шагов, остановилась, чувствуя, как гаснут в душе последние искры разбитого счастья, балансируя между надеждой услышать голос любимого, зовущий по имени, и жгучим желанием вернуться самой. Но сломленная решимость уже не воскресла, из-за двери не донеслось ни звука, Анна подняла голову и тут же её опустила, делая шаг прочь, в новую жизнь, где нет ни тепла, ни света. Сборы, прощание с Варей прошли как в тумане. Не было сил ещё раз встречаться с Владимиром. Анна боялась разрыдаться в его присутствии, а жалость мнилась ей хуже брани и холодности. Цесаревич, ещё не уверенный в твёрдости решения девушки, спросил: «Неужели вам не интересно, что он собирается делать?» - пришлось покривить душой, обрывая: «Я должна вычеркнуть его из памяти», - Анна не верила в свои слова, и меньше всего хотела действительно забыть лучшее, что было в её нескладной недолгой жизни. *** И вот остывшая рана болит всё сильнее. Каждую ночь Анне снится, что она дома, просыпается и не верит. Каждый день по несколько раз девушка перебирает в уме ссору, разговор и расставание, потом прерывается на уроки и начинает с начала невесёлые размышления. Почему вдруг Владимир показался чужим? Анна была оскорблена за себя, за память опекуна, но неужели это было невозможно преодолеть? Воспоминания не мешали учить царских детей и наблюдать за августейшей семьёй. Император и его жена олицетворяли собой семейное счастье. Никогда Анна не видела такой приятной дамы, как Александра Фёдоровна. Не приходилось теперь удивляться, что цесаревич вырос добрым и внимательным человеком без тени высокомерия. Впрочем, когда-то Анна точно так же думала о Долгоруких - к своему сожалению, не могла их забыть даже здесь. Спустя несколько дней великая княжна поделилась с родителями мечтой стать актрисой. Николаю Павловичу пришлось деликатно разочаровать девочку, и в утешение угостить её сладким пирожным. Сидевшая за роялям Анна улыбнулась в душе, чувствуя жалость и горечь. Так обращался с ней Иван Иванович, балуя в мелочах и не позволяя принимать серьёзных решений. Впрочем, «дядюшка» легко мог и накричать на свою любимицу, спорить же с ним всегда было бесполезно, как и с Владимиром. Не будь императорская семья занята своими заботами, кто-нибудь непременно заметил бы, как учительница музыки сбилась с такта. Анна взяла себя в руки, но поразившее её открытие не давало покоя. Никогда раньше воспитанница барона не думала о сходстве отца и сына. Они казались противоположностью во всём, кроме общей для дворян щепетильности в делах чести. Злополучная ссора заставила взглянуть на Владимира с другой стороны. Его забота и ласка были приятны, но куда больше радовало Анну его доверие, возможность помочь ему в нелёгких перипетиях, свалившихся на Двугорский уезд. Казалось, влюблённые достигли полного взаимопонимания, а теперь оставалось только искать предательскую слабость их мира, в которую умудрился попасть старый князь. Устав за день, Анна засыпала - проваливаясь до утра в темноту или среди ночи вскакивая и плача, что опять не может найти нужных слов. Обиды и страхи стали понятны, но ключ к возвращению был потерян. Прошёл месяц. Анна то смирялась, то набиралась храбрости расспросить Александра Николаевича о бароне, и пока ни на что не решилась. Неожиданно, вечером, когда великие князья и княжны давно спали, Его величество решил выпить чаю в обществе Александры Фёдоровны. Анне велено было сыграть что-нибудь на фортепиано. Поговорив немного о детях, император, не скрывая своего удивления, показал супруге бумагу: - Дорогая Шарлотта, князь Долгорукий покорнейше просит рассмотреть петицию. Здесь написано, что он получил неопровержимые доказательства: наша милая Анна - его побочная дочь, и он хочет официально признать её. Анна распахнула глаза, не зная, как вести себя под пристальным взглядом Николая Павловича. В груди стало саднить. Девушка не знала, к добру ли новоявленное родство, но имя князя вызвало отвращение. Не узнавая собственный голос, она пробормотала: - Я не могла и помыслить... Император обратился к жене: - Женатому человеку, имеющему законных детей, такие просьбы не подобают, но князь очень знатен, имеет большие заслуги перед отечеством, не думаете ли, Шарлотта, что он заслуживает исключения? Анна едва дышала. Ей было неловко, что её судьбу обсуждают, как будто учительница - часть мебельного гарнитура, но можно было лишь ждать. Александра Фёдоровна не спешила с ответом, стараясь угадать, к какому мнению склоняется муж, наконец, подумав, что император не стал бы затевать разговор, тем более в присутствии претендентки на славное имя, если бы счёл просьбу неисполнимой. - Никс, для побочных сыновей правила должны быть очень строги. Нельзя допускать, чтобы наследники древних фамилий имели сомнительное происхождение. Но к дочерям можно быть снисходительными. - К тому же Александр, как только узнает об этой петиции, станет уговаривать меня отнестись к ней благосклонно. Ведь Анна - его протеже. В наступившей паузе, чувствуя взгляды августейшей четы, Анна поняла - за милость следует поблагодарить, встала, сделала реверанс и произнесла подходящие к случаю несколько фраз. Ей казалось - она играет дурную пьесу, и только актёрская выучка спасает от бездарнейшего провала. Николай Павлович уже заговорил о другом, и пианистка, получив передышку, вновь стала негромко наигрывать приятный мотив. Вскоре её отпустили, прибавив, что на-днях князя удостоят аудиенцией и вручат дочь новоявленному отцу. - Нам будет жаль расставаться с Вами, - напоследок ласково прибавила императрица. - Но я уверена, Вы скоро станете украшением высшего общества. - За женихами дело не станет, - усмехнулся в усы император. - С Вашей красотой, родством, добродетелью, и... - Николай Павлович развеселился. - Связями, Вы просто обязаны сделать прекрасную партию! Вы поступили очень благоразумно, порвав с Корфом - из этого шалопая не выйдет ничего путного. Анна склонилась в реверансе, пряча лицо. Тусклый свет скрыл заалевшие от стыда щёки. Больше всего ей хотелась повторить в лицо императора - «Я люблю барона Корфа!», - но не было права так говорить, пока эти слова не услышит Владимир. Хотя при разговоре никто не присутствовал, на другой день все фрейлины судачили о перемене в судьбе наглой выскочки, как они успели окрестить Анну между собой. Адъютанты, не обращавшие внимания на девицу, ухаживать за которой с серьёзными намерениями было невыгодно, с иными – опасно, теперь поглядывали с интересом, гадая, будет ли князь столь же щедр со звонкой монетой, как с просьбами государю. Новоявленной княжне хотелось одного – скорее избавиться ото всех. Своим подопечным она уже рассказала, что скоро оставит их. Великая княжна Александра оказалась осведомлённой и тут же произнесла: - Но ведь ненадолго? Вы вернётесь и станете придворной дамой? - Не знаю, правда, не знаю… - успев привязаться к милой искренней девочке, Анна понимала – если удастся помириться с Владимиром, во дворце она гостьей не будет, и не хотела ни обнадёживать, ни раскрывать своих тайных стремлений. Наконец, Пётр Михайлович, в сопровождении сына, явился за дочерью ко двору. Долго кланялся и многословно благодарил. Андрей был гораздо сдержаннее и рассказал по существу – у Сычихи сохранились документы, оставленные покойным бароном Корфом – запись о настоящем крещении, признание в том, что дочь друга он, ради спокойствия княжеского семейства, отдал в простую семью, но позже позаботился о достойном воспитании для ребёнка. Анна слушала, как сквозь пелену осенней простуды. К счастью, никто не ожидал от неё ни многих слов, ни бурной радости – молчаливость и скованность приписали скромности и подобающей благородной девице сдержанности. Наконец, Долгорукие покинули императорскую резиденцию, и направились в свой особняк. В дороге Пётр Михайлович распространялся о будущих щедротах для новоявленной дочери, о покорении ею высшего света, возмущался плутовкой Полиной и скрытностью покойного друга. Анна думала о своём – когда она увидит Владимира. Дома, в ожидании ужина, Пётр Михайлович вспомнил о бывшем женихе новоявленной дочери. - Негодяй, вольнодумец… Чуть не стал моим зятем! Я был глуп, настаивая на его браке с Лизой, князь Репнин – куда лучшая партия. Раз уж сбежал с ней, попрекать прошлым не будет, я уже их простил. Как славно, что и ты отказала барону! - Я люблю его! – впервые Анна взглянула отцу прямо в лицо. - Пустое, девочка моя, ты ещё мало видела свет, в ближайшем сезоне у тебя будет немало куда более достойных поклонников. - Мне не нужно. Я люблю Владимира. - Анечка, ну что за бессмыслица! Ты порвала с ним, а теперь, когда он точно тебя недостоин… - Не говорите так, Пётр Михайлович! – в волнении Анна забыла, что старик требовал называть его папенькой. – Никто не любил и не будет любить меня так, как он! Зачем мне жених, который польстится на деньги и родством с Вами? Владимиру это не нужно, ему нужна я… была… - упавшим голосом закончила Анна, пронзённая страхом, что она могла слишком долго медлить. - Аня, ты целый месяц жила во дворце, не вспоминая его… - Неправда! Я всё время о нём думала, каждый день. Я не смела вернуться, просить прощения… - Дорогая моя, за что! – обеими руками замахал князь. – Ты была совершенно права, барон вел себя непозволительно. Мне до сих пор становится не по себе, когда вспоминаю, как он кричал на меня. - Владимир легко выходит из себя, и легко остывает. Он благородный, великодушный человек… Мне ли не знать! – Анна слабо улыбнулась. – Многое между нами случилось, мы оба такие упрямые, сейчас вспоминаю – тогда было страшно, а сегодня – смешно. Как он? - Не знаю и знать не хочу! – буркнул князь и надулся. За отца ответил Андрей. - Мы виделись неделю назад. Владимир был угрюм, но спокоен, - чуть подумав, Андрей осторожно добавил. – Говорил о Кавказе. - Кавказ?! – Анна вскочила. – Господи, как я не подумала! - Анна, успокойся, может быть, я напрасно… - Где он сейчас? - Собирался в столицу, наверное, у себя. - Я сейчас же поеду к нему! - Это ни на что не похоже! – подал голос Пётр Михайлович. – Ты первый день дома, наконец-то у тебя есть настоящий дом, и ты сразу собралась куда-то бежать! - Но завтра может быть поздно! – всплеснув руками, Анна заплакала. – Пожалуйста, Пётр Михайлович, отпустите меня, я должна его видеть! - У тебя был целый месяц, ты могла написать ему! - Я не смела… - упавшим голосом ответила девушка, вновь стыдясь. Внезапно Анна смогла осознать, какая тяжесть лежала у неё на душе, лишая покоя и воли. Всё оказалось противно и просто – глупая гордость безденежной сироты не позволяла сделать первый шаг к любимому, но слишком богатому человеку. Никто не знал лучше бывшей невесты, что в делах сердца, как чести, ни деньги, ни иные расчёты не могут затронуть душу или мыслей Владимира. Сердце забилось, вспоминая, что оно ещё живо, и трепеща от страха застынуть теперь навсегда. - Пётр Михайлович, папенька, я прошу Вас, пустите! Я всё равно поеду к нему, пойду... Воля Ваша признавать или не признавать меня, но я никогда не откажусь от Владимира, я не в силах, и не хочу его разлюбить! Андрей осторожно кашлянул: - Отец, Ваша петиция удовлетворена, Анна признана Вашей дочерью. Боюсь, Вы только заставите её натворить глупостей хуже Лизы, если запрёте. - Делай, как знаешь! – Пётр Михайлович не скрывал глубокого разочарования. Надеясь найти в новой дочери почтительность и послушание, которых напрасно ждал от законных детей, князь жалел о поспешности, на которую его вынудили служба Анны в царской семье, страх, что от пристального внимания Третьего отделения не укроется некогда крепостное состояние новой учительницы, и, разгневанный, государь не захочет впредь слышать о ней. Оставалось махнуть рукой и брюзгливо напутствовать: «Приданого барон не достоин!». Анна поцеловала старика в щёку и убежала в прихожую, торопя слугу поскорее подать коляску. Никогда полчаса не тянулись так долго. Анне казалось, она успела прожить целую жизнь, пока княжеская коляска проехала три перекрёстка, отделявшие особняк Долгоруких от Корфа. Девушку терзали мечты и страхи. Приехал ли Владимир в Санкт-Петербург, будет ли дома? Успел ли подать прошение отправить его на Кавказ? Готов ли простить? Лакей, подтвердивший – хозяин дома, показался земным воплощением ангела. Почти бегом Анна поднялась в бельэтаж, вздохнула, на миг застав на пороге, отворила тяжёлую дверь и вошла в кабинет, очень похожий на тот, где месяц назад положила на стол кольцо. Владимир поднял глаза, нахмурился, удивился, потом губы его скривила усмешка. - Княжна, Вы решили оказать мне честь, нанеся визит? Право, польщён… - Владимир… - страх превратился в ужас. Мысль, что нанесённая любви рана оказалась смертельной, вера в бесконечность любви обманула, что бывшая возлюбленная Владимиру не нужна, заставила свет померкнуть в глазах. Пошатнувшись, девушка схватилась за спинку кресла, и услышала: - Что с тобой? Анна, тебе плохо? Аня, очнись! – барон подхватил её на руки и посадил на диван, опустившись рядом с ним на колени и сжимая тонкие пальцы. – Аня, посмотри на меня! Ты меня слышишь? - Я люблю тебя… - твердила Анна, как заклинание. – Мне всё не нужно… - руками девушка обвила шею возлюбленного, часто целуя его и боясь, что не успеет сказать ничего. - Глупенькая ты, моя глупенькая… надо же так напугать! - Прости, я испугалась. - Чего? – барон приподнял одну бровь, но глаза его были грустны. - Что ты не любишь меня… - Я думал, ты боишься только любить. - Володя, не надо… Я опять буду плакать. - Теперь уже мне стало страшно! – барон погладил светлые волосы Анны. – Прости, я тоже боялся. Что ты меня больше не любишь. Остальное не имело значения. Слова находили дорогу сами. Всё, что Анна таила в себе, всё, что было ей важно, теперь, путаясь в собственном языке, она говорила. Говорила, как ей трудно любить и верить. Что только любовь Владимира давала ей силы не впасть в отчаяние и уныние. Что всё позади, и безразлично, как отец отнесётся к выбору новоявленной дочери. А потом, улыбнувшись сквозь не просохшие слёзы, повторила: - Я буду с тобой, пока не прогонишь. - Глупенькая… вся моя жизнь, - он вдохнул и ясным, счастливым голосом ответил любимой… - Вся моя жизнь принадлежит только тебе. Конец
Olya: Царапка пишет: «Вся моя жизнь» На сцену разрыва помолвки я так и не смогла взглянуть по-другому. Но все равно впечатление от рассказа какое-то теплое. Здесь в Анне есть какая-то новая нотка. Последний абзац трогательный. Спасибо П.С. А ПМ именно сериальный, в своем репертуаре: "жалел он о поспешности". Тьфу, так его физиономию и позу и представила
Царапка: Olya пишет: Но все равно впечатление от рассказа какое-то теплое. Мне очень приятно. Спасибо за отзыв!
Gata: Первоапрельская вованна
Царапка: Весенняя!
Царапка: Название: «Портняжки» Рейтинг: PG Жанр: юмор Старичок-одуванчик барон жил да был припеваючи. Дом богатый, сын где-то в гвардии, по дому трудятся слуги и порхает воспитанница. Что не жить? Утром выспится, посмотрит в окно, а там скоро и завтрак. Анечка доброе утро ему пожелает, справится о здоровье, рядом сидит – райский цветочек. Потом на рояле сыграет, романс споёт почувствительнее, под ручку с ней прогуляться по саду - и время обедать. Сон, ужин, гости... так и живёт. Только настало старику беспокойство - подросла девица на выданье, да такая красавица! И без приданого есть женихи. Анечка, кроткая, из воли своего благодетеля отродясь не выходила, и на будущее клянётся: «Я, дядюшка, себя помню, Вашей доброты вовек не забуду...». Потом глазки свои голубые закатит к небу, вздохнёт жалобно... Барон, что ли, зверь? Понимает - пора девице замуж. Уедет, и поминай, как её звали, старику одному скучать в своих комнатах. Можно выдать за сына - тоже беда: прощай, спокойная жизнь. Будут бегать тут всякие, по роялю стучать, бить посуду, макать пальцы в чернильницы, лазать по веткам и прыгать на голову. Как быть, что придумать? Анечка не то, чтобы чахнет - грустит. Романсы играет помедленнее, у окна сидит с вышиванием, хрупкая, волосы золотые - как обидеть такого ангела? И себя обидеть не хочется. Думал, думал старик, и придумал! Позвал Анечку, говорит ей: - Я тебя, девочка, как родную люблю. Век заедать твой не стану, дам приданое, найду хорошего мужа. Анечка задрожала, реснички захлопали, стала благодарить, а у самой сердце колотится - кто будет жених? Иван Иванович говорит важно: - Дело серьёзное. Кто посватается - пройдёт испытание. Знать будем - точно ли любит тебя. Анна хотела спросить - не посмела. Старый барон назвал гостей полный дом, да за чаем и разболтался - какая Анечка чудо, красавица, и лицом и душой - чистый ангел, сокровище он отпустит только к сокровищу. Кумушки замерли с чаем, два франта усы подпалили сигарами, девицы надулись - подумаешь, что за сокровище – глазастая пигалица, кожа да кости. Старику приятно внимание, он одну рюмку взял, другую пригубил, и - мимоходом: - На подарки Анечке я не скуплюсь, мужа ей найду щедрого. Бриллианту оправа нужна. Все покосились на аннино ожерелье. Бедная девочка себя чувствует, как витрина – на золото смотрят все для приличия, а кто из мужчин помоложе – изучают и ручки, и губки, и то, что ожерелья чуть ниже. Старик снова заговорил, теперь об охоте – Анне-то легче, пришлось гостям от неё отвернуться. На другой день от подарков отбоя-то не было. Кто коня прислал, кто серёжки, кто так прямо и перстень с намёком. Барон посмеялся, дарильщиков в дом пригласил. У Анечки сердце заныла – все богатые, половина не многим моложе её благодетеля, остальные всё равно не милы. Иван Иваныч дальше чудит. - Дареному коню в зубы не смотрят, не стану я считаться по золоту! А вот кто у нас похрабрее, кто первым озеро переплывёт? Степенные люди сразу обиделись и уехали. Молодёжь ободрилась – и в воду наперегонки. Озеро-то холодное, вдогонку барон лодки послал, половина пловцов ослабела до середины – слугам вылавливать их пришлось. Двое только задание выполнили, пыжатся, как петухи. Анна грустит – замуж ей хочется, но вот не за этих! - У кого меткий глаз? Кто стреляет лучше моего сына? Принесите его мишени, да поставьте на сто шагов! Молодые господа носы разом повесили – и в хорошее время много не выбивали, а в воде-то замёрзли. Пару пуль отправили за молоком и махнули руками. В уезде барышень много, хорошеньких и с приданым, опекуны и родители отдадут с удовольствием без испытаний. Вздохнули последний раз в сторону Анечки и отправились восвояси. Ивану Ивановичу забава понравилась. Женихи-то со всей губернии понаехали – больно лакомый Анна кусочек. Старик фантазией не обижен – гости готовятся плыть, а он посылает их на охоту; навострились стрелять по мишеням – шпаги в руки и фехтование. Распугал. Анна выдохнула – ни к одному душа не лежит. Барон начал скучать. Прежде жил он тихо-спокойно, но над людьми смеяться понравилось, да и осень на двор пришла. Вздумал вывезти Анечку в свет. Приехал в столицу с ней, заказал у французов новомодных нарядов, у немцев – туфельки, в лавке у итальянцев дареные драгоценности велел переделать. Анна сияет-сверкает, сын барона ходит смурной. Пять лет он не видел названую сестрицу – служба, заехал дорогой с Кавказа домой – в кои-то веки отец отправил любимицу в гости одну. Младший барон злится на Аню - зачем привезли выскочку, на себя ещё больше – экий балбес, век бы смотрел на неё, и не только смотрел… Анечке огорчение – кабы Владимир ей улыбнулся, ничего больше сердцу не надо. Грустят, а виду не кажут. На бал красавицу Иван Иваныч привёз. Велел петь, танцевать с кавалерами – всем-то Анечка хороша. И новый поклонник нарисовался – молодой князь, знатный Репнин, для Владимира – дружище Мишель. Старик потёр руки – наживка захвачена крепко, милое дело – посмеяться над адъютантом наследника. Пригласил: - Милости прошу погостить на Рождество у меня в Двугорском уезде! Князь рад, Владимир зубами скрежещет и говорит: - Славно, я дома не был давно, тоже приеду! Аня опустила глаза и сделала реверанс. Под Рождество за девицей два кавалера ухаживают. Князь красивые глаза говорит, Владимир колется шпильками. - Анна, ни одна роза с Вашей красотой не сравнится! - почтительно и серьёзно. - Благодарю, князь, Вы мне льстите, - вежливая улыбка и кивок головой. - В библиотеке хоть один роман не прочитан остался? - Владимир, я читаю вслух Вашему батюшке, он их не любит, - быстрый взгляд и ресницы опущены. - Чудесно, романы не нужно читать, - ленивая улыбка уголком рта. - Что ж с ними делать? - наивное удивление. - Расскажу как-нибудь позже, а Вы ведь догадываетесь, не правда ли, Анна? У девушки в голове вертелось «крутить», но приличная барышня так не скажет, в глазах её сверкнул огонёк, и красавица повернулась к другому поклоннику. - Что сыграть на Ваш вкус? Вы - гость, за Вами и выбор. Михаил рассыпался в комплиментах, так дни за днями и шли. Анна обоих поклонников привечает, как дядюшка ей велел, и тайно волнуется - вдруг не тому отдадут? Потихоньку пыталась у дядюшки выведать, да намекнуть ему - дом Корфов родной ей, славно бы навсегда, но старик по-своему повернул. - Ангел мой, Анечка, уж я позабочусь - никуда не уедешь! - и прослезился. Рождество отгуляли, кавалеры поссорились. - Ты, Мишель, ехал бы в Петербург - цесаревич адъютанта дождался! - Не надейся, Анну без боя не уступлю. - Ах бой тебе нужен! Слово за слово, пошли в ход кулаки. Друг друга в снегу изваляли и догадались - надо бы девушку поспрошать, кто ей милее. Только Анечка ни в какую не признаётся - «из воли благодетеля своего я не выйду», и всё тут. Пришлось идти к старику с предложением, оба сразу. Иван Иванович призадумался - как исхитриться и обоих от Анечки отогнать. Намекать на подарки второй раз некомильфо, да и известно всем – до княжеского поместья год скачи – не доскачешься. Оба – гвардейцы, красавцы, ловки… придумать непросто им испытание. Взял три дня на подумать, а пока – так, по мелочи. В стрельбе за Владимиром не угнаться, Михаил лучше фехтует. Придумал старик: в одиночку приведите из лесу живого лося. Анечка перепугалась, что сгинут, а добры молодцы ушли спозаранку, и к вечеру на верёвках привели двух сохатых. Иван Иванович почесал бородёнку, кивнул да и выдал: - А вот сшейте Анечке платье! Месяц на неё любовались, чай, размеры запомнили, пусть будет по мерке! Знать хочу, верный ли у вас глаз. Девушка ахнула, за щёки схватилась, офицеры рты поразинули. Никогда они такого не слыхивали, чтоб благородные дворяне женские платья шили. Старый барон доволен, смеётся: - Ну хоть простенькое, вроде сорочки, только чтоб по фигуре! Молодые барон и князь столбами стоят. Анечка подняла глазки, потом опустила, вздохнув, пушистые ресницы затрепетали… и Владимир тут говорит: - Когда мой денщик заболел на Кавказе, я сам пуговицы пришивал… искололся, но все держались. Мишель фыркнул: - А я носки штопал! Мой – шельмец, пьяница, надо было бы высечь, но я в маменьку добрый. Потоптались, посопели, глянули друг на друга сердито, потом на Анечку – размякли и согласились. Владимир сказал за обоих: - Отец, мы с недельку поучимся, а потом пусть приготовят иголки, нитки, холстину – сошьём оба по платью, - усмехнулся, ему платья с женщин привычней снимать, но где наша не пропадала. Князь Мишель стал серьёзным: шить - не то, что по морозу за сохатым гоняться, Владимир, чай, придумает хитрость… но что поделать – больно Анечка хороша, нельзя без боя с иголкой от неё отказаться. Иван Иванович развлечением очень доволен, воспитаннице по секрету сказал: - Даже если сошьют что-нибудь, мерку не угадают! Ты ведь в ходишь в корсете, а платье простое я им сделать сказал. Для верности приказал старик служанке анниной, якобы по секрету, обоим горе-портняжкам отдать по сорочке – будто бы барышни, а размеры вовсе не те… Анечка за неделю с лица чуть не спала. Счастье-то упорхнёт! Или к доброму дядюшке придётся явить непочтительность, или с Владимиром навсегда расставаться. Думала девушка, думала, и решилась. Ночью набросила пеньюар, взяла в руки свечку и прокралась в спальню молодого барона. Он ахнул: - Ты? Девушки стыдно – нет мочи, что делать – замуж хочется ещё больше. Протянула любимому портновскую ленту и говорит тихим голосом: - Владимир, сними с меня мерку! У барона голова закружилась: - Анечка, малышка моя, ласточка, ты хочешь, чтобы завтра я выиграл? Говорить ей никак, язык не послушался, робко кивнула. Барона женскими прелестями не удивить, только Анна ему всех милее. Коснулся её – оба вспыхнули. Поцеловал, про состязание чуть не забыли, но засмущалась девица: - Володя, мы ещё не женаты… - Помню, ангел мой… Как справился он с руками, Владимир не помнил. Затянул ленту на поясе – удивляется, какая талия тонкая. Сдвинул чуть ниже – не удержался, коснулся губами животика. Грудь обхватил – никак измерить не мог, волнуется девушка, грудь ходуном ходит – упругая, белая, прозрачной сорочкой прикрыта, видно сквозь кружево, что лишь супругу законному дозволено видеть. Где мерил, там и поцеловал. Анечка совсем разомлела, гладила его тёмные волосы, невзначай локонами щекотала, помогала поправить портновскую ленту. - Володенька, нужно чуть ниже… и повыше теперь… а я тебе позже рубашку сошью! Тебя всего перемеряю… Погладила ручками его плечи, обнялись они крепко, и… - Ой, что там твёрдое? Очнулся барон: - Это мы позже измерим… иди… Ушла Анечка, побежала, горячая, в своей спаленке умываться холодной водой. А Владимир ей думал вдогонку: «Скоро снова придёшь и останешься…». Наутро взялись два молодца за иголки, к вечеру худо-бедно сшили по платью. В судьи Иван Иваныч соседок позвал – не при мужчинах ведь мерить бескорсетное платье. Кумушкам праздник – отродясь такого не видели. Первым закончил Мишель – Анечка в платье его утонула. Владимир протянул ей шитьё – заскочила за ширму, оделась – и чудо! Стежки-то кривые, зато платье – в облипочку. Фигурка видна, как у наяды в ручье. Выступила девушка из-за ширмы показаться мужчинам, в зеркало глянула – ах! Руками всплеснула, хотела удрать, но Владимир скатерть сорвал со стола, прикрыл и обнял красавицу, на Мишеля косится – лишний ты, друг дорогой. Князь одним глазком успел повидать, грустно вздохнул и откланялся – если Владимир взял девушку в руки, уже не отпустит. Старик суетится: - Я ещё не все испытания приготовил… Ему кумушки дружно хохочут: - Перехитрил ты, Иван Иваныч, себя! Девицу твой сын, знать, во всех видах видал! - Анечка у меня скромница! - Что за беда? Замуж выйти придётся. Старик нос повесил – чувствует, провели. Смотрит – стоят жених с невестой в обнимку, Анечка золотую головку Владимиру на плечо положила – и счастлива! Что ж тут поделать… только свадьбу играть. А уж потом, после свадьбы, в спальне молодые измерили – и что у Анечки мягкое, и что у Владимира твёрдое. Конец
Aspia: От моего внимания ускользнули два новых рассказа. Буду искать время, чтобы исправиться
Царапка: Ой, Марина - засада со временем, понимаю...
Aspia: История игрушек – красивая и легкая история. В каждой игрушке без труда можно было узнать знакомый из сериала персонаж. Улыбка не сходила с лица на протяжении всей истории. Я словно снова окунулась в радостное предновогоднее волнение. Одна фраза стала для меня иносказательной: - От ваших поцелуев можно разбиться! И сразу вспомнился сериал, в котором поцелуи наследника действительно разбили очень много сердец, и сокрушили не меньше надежд на счастье. Тонко прописанные характеры игрушек и доступность раскрытых характеров наталкивают на философские размышления. Спасибо, Диана, за замечательную историю
Царапка: Марина, спасибо за отзыв. Я старалась сделать характеры узнаваемыми :)
Aspia: И тебе это удалось) Меня всегда удивляли истории, в которых оживали неодушевленные предметы и наделялись определенным характером. Подобное мне всегда кажется очень сложным, ведь нужно ассоциативно подобрать к конкретным чертам того или иного "героя". Что уж говорить про диалоги, в которых флер сказочности не должен померкнуть под гнетом реальности. Я впечатлена
Царапка: Марина, мне очень приятно!
Gata: Портняжки довели меня до истерики Давно так не хохотала, спасибо, Царапыч!
полная версия страницы