Форум » Архив тайной канцелярии » Ролевая игра "Царская охота": Цыганский табор » Ответить
Ролевая игра "Царская охота": Цыганский табор
Эйлис:
Владимир: Рада пишет: . Но ждать до вечера в таборе, зная, что Седой сидит в тюрьме, я не стану. Я его не оставлю. Пока не выпустят, буду там. *уверенно* Вечером он будет на свободе Рада пишет: Благодарствую, барин. Зачем же самому беспокоиться, прислали бы кого-нибудь сообщить. *не обращая внимания на сказанное, смотрит ей в глаза, вслух ничего не произносит, но знает, что она поймет* "Что же ты делаешь, милая моя. Сердце себе в клочья рвешь зная, что против воли твоей тебя не трону, хоть и вижу как в глазах твоих любовь горит. Зачем нам эта боль, Рада? Зачем, когда можно просто быть счастливыми? Всего один шаг, и ничто и никто не сможет больше нас разлучить. Лишь один шаг навстречу" *Задерживает еще взгляд, затем разворачивается и ни говоря больше ни слова оставляет ее. Отъехав от табора, тянет поводья. Наклонив голову сидит несколько минут в седле, не выдерживает, спрыгивает с коня и бросается обратно. Ноги сами несут к растянутым у озера шатрам, туда, где осталась девушка, которую он не в силах отпустить от себя. Тропинка, густота леса, вот уже мелькнул пестротой первый шатер... В последний момент цепляется за дерево останавливая себя. Шероховатая кора царапает ладони, медленно поворачивается и садится на землю. Умный конь остановившись рядом, толкает его головой, "уговаривая" вернуться. Закрыв глаза, проводит рукой по густой гриве, с болью в голосе* - Нет, Ахтар, не сейчас *с трудом берет себя в руки, уверенней* Сейчас мы должны выполнить обещание и освободить Седого. *поднимается, бросает еще один взгляд на тропинку, заставляет себя сесть в седло и возвращается в усадьбу* /---Усадьба Корфа---/
Рада: Владимир пишет: Вечером он будет на свободе (ничего на это не отвечает) Владимир пишет: *не обращая внимания на сказанное, смотрит ей в глаза, вслух ничего не произносит, но знает, что она поймет* "Что же ты делаешь, милая моя. Сердце себе в клочья рвешь зная, что против воли твоей тебя не трону, хоть и вижу как в глазах твоих любовь горит. Зачем нам эта боль, Рада? Зачем, когда можно просто быть счастливыми? Всего один шаг, и ничто и никто не сможет больше нас разлучить. Лишь один шаг навстречу" (читает по его лицу и глаза туманятся от слёз; говорит не произнося слов) - "Прости меня, Владимир и уходи. Уходи поскорее, иначе забуду я слова свои горькие, забуду, о чем забыть не должна " (уже почти делает шаг к Владимиру, но в последний момент прикрывает ресницами глаза, чтобы не смотреть в любимое лицо и остается на месте. Звук удаляющихся шагов. Поднимает голову - всадник уже скрылся, срывается с места и шепчет на бегу) - Володя! (В лесу остановилась, стоит, кутаясь в плащ, который еще хранит его тепло и запах дорого табака, и прижалась щекой к воротнику)
Рада: ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ (До утра не сомкнули глаз с братом. Говорили..., словно не день, а год он провел в темнице. Прижалась к плечу Седого) - Уже рассвет, отдохни, братец. Всё позади, ты - свободен. Скоро на юг пойдем, дорога - лечит, воля - тоску разгоняет. (укрывает брата и держит за руку пока он не уснул) - Не забудем, так хоть не так в груди гореть будет (вздыхает и уходит в свой шатер) (Прилегла на кушетку под плащ Владимира, провела по воротнику, как обняла и тихо запела старинную цыганскую песню)
Седой: Рада пишет: - Не забудем, так хоть не так в груди гореть будет (вздыхает и уходит в свой шатер) *Легкая дремота спадает, когда сестра отпускает его руку. Приподнимается и перед глазами мелькают их встречи с Ольгой. Короткие... но для него они словно целая вечность... Вот, память рисует ее лицо в полумраке камеры, облако волос, шелест ее платья и удаляющиеся шаги... Тихо* Как бы я хотел, что снова была вчера... Но уже сегодня, а за ним последует завтра *Прижимается губами к ткани жилетки, еще хранящей прикосновение любимых рук* То что ты с другим - ничего не меняет. И сколько бы ни пронеслось дней, ночей, лет... на моем небосклоне не будет места другой звезде.
Рада: (Вернулась с прогулки верхом. Спрыгивает с седла и ведет Луну под узцы) - Красавица моя, прости меня, давно мы с тобой не катались с ветерком (гладит морду лошади) Я не тебя, я себя забыла (замечает, что старейшины табора собрались в круг и о чем-то оживленно говорят, поглядывая на неё. Недоброе предчувствие сжало сердце. Видит среди них Седого и машет ему рукой)
Седой: Рада пишет: Недоброе предчувствие сжало сердце. Видит среди них Седого и машет ему рукой *Подходит к сестре, не решаясь встретиться с ней взглядом и не зная, какие слова лучше подобрать... Наконец, решительно берет за руки* Рада, нам нужно поговорить.
Рада: Седой пишет: *Подходит к сестре, не решаясь встретиться с ней взглядом и не зная, какие слова лучше подобрать... Наконец, решительно берет за руки* Рада, нам нужно поговорить. (растеряна и встревожена) - Что-то случилось, Седой? Говори же, прошу тебя!
Седой: Рада пишет: - Что-то случилось, Седой? Говори же, прошу тебя! *с грустной улыбкой* Прости, все забываю, что по лицам ты больше не читаешь... Хоть и к лучшему это сейчас, но... все равно я должен тебе сказать *опустив глаза* Рада, как ты заметила уже, нынче утром было собрание старейшин... *тихо* О тебе говорили - о сватовстве твоем... *Снова взглянув на сестру, видит, как меняется она в лице, и слова вылетают быстрее, подгоняя друг друга* Три жениха завтра приедут из других таборов, и решится, кому из них быть *голос ломается, и перед следующим словом следует небольшая пауза* мужем твоим и цыганским бароном.
Рада: Седой пишет: Три жениха завтра приедут из других таборов, и решится, кому из них быть *голос ломается, и перед следующим словом следует небольшая пауза* мужем твоим и цыганским бароном. (голос дрожит) - Седой, я знаю наши обычаи, знаю, что отказаться означает стать изгоем, но почему именно я? А Земфира, Милана и другие девушки? Они сами хотят замуж. Неужели ничего нельзя сделать? Ты же понимаешь, что я не могу, не могу... (в отчаянии уткнулась в грудь брата)
Седой: Рада пишет: Неужели ничего нельзя сделать? Ты же понимаешь, что я не могу, не могу... (в отчаянии уткнулась в грудь брата) *Поглаживает сестру по волосам. Руки, обнимающие его плечи дрожат* Не я решил это, Рада. Сама знаешь, будь в моих силах что-то... *Скрипнув зубами, тише* Время пришло... *Отстраняет ее от себя и заглянув в глаза, заканчивает фразу, медленно выговаривая каждую букву* выбирать...
Рада: Седой пишет: Время пришло... *Отстраняет ее от себя и заглянув в глаза, заканчивает фразу, медленно выговаривая каждую букву* выбирать... (вытирает слёзы ладошками) - Ты прав, Седой. Какой у меня выбор? С Владимиром мне не быть. Табор - моя семья. Не могу я не подчиниться закону нашему цыганскому. Слезами я от женихов не избавлюсь. Метят в цыганские бароны? Власти хотят? (глаза сверкнули каким-то странным огнём) - Моя нагайка их коронует (идёт быстрым, решительным шагом в сторону кузницы)
Седой: *Задумчиво смотрит сестре вслед, и когда девушка пропадает из виду, возвращается мыслями в утреннее собрание. Черт возьми! Неужели вовсе нет выхода? Есть, шепчет что-то внутри. Есть, и ты его знаешь... Поднимается, нацепляя на лицо улыбку. Движения его медленны и размеренны. Ни тени сомнения в голове... Когда из виду скрывается последний шатер, темп шагов ускоряется. И ветер свистит в ушах, словно нашептывая: быстрей, быстрей, быстрей...* / - Усадьба Корфа - /
Рада: ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ (Утром в таборе предпраздничная суета. Горят костры, вертится на вертелах дичь, нарядные цыгане ждут сигнала к началу обряда сватовства. Женихи приехали со своими друзьями и родственниками. Шум, гам, смех. Сидит в своём шатре, безучастная ко всему, что происходит снаружи. Заглянули подруги, позвали посмотреть на приезжих, упрямо) - Не хочу (подруги, пересмеиваясь, уговаривают познакомиться с женихами, может кто приглянется) - Я их со своей нагайкой познакомлю. (Оставшись одна, заворачивается в плащ Владимира, обхватывает колени руками и сидит, глядя в одну точку) - Владимир, только тебя знает моё сердце и мои губы. Не могу я идти ни за кого из приезжих замуж. Лучше умереть.
Седой: *Утро. Ветерок осенний веет прохладой. Птицы протяжно поют на соловьиный манер. Золотые листья как освобожденные пленники слетают с дерев и мягко ложась на землю, словно чертят собою какой-то узор. Жарких косторов развеселый треск... Несмолкаемый гул голосов, бурный смех... Новые лица, незнакомые раньше. Оглядывает их рассеяно, удерживая на губах улыбку. Смотрит на шатер сестры, понимая, что успокоить ее нужно. Но нельзя сейчас ему уходить - что коли решил Владимир окольным путем пойти? Бьется эта мысль со вчерашнего вечера птицей испуганной в голове. И беспокойство сердце гложет. Добром для Владимира это не кончится - не отпустят цыгане Раду с чужаком так просто. Драка не на жизнь, а на смерть завяжется, и силы не ровны будут... Обмениваясь приветственными словами и машинальными шутками, тревожно поглядывает на дорожку, ведущую из леса в табор...*
Владимир: *праздничная суета, вокруг полно народу,танцы, звуки гитары, смех, болтовня и рассказы о путешествиях. Мужчины в кругу стоят, говорят о чем то, смеются, вокруг девицы улыбаются, разговоры заводят. Кому-то отвечают, кому-то нет. Бросает поводья, не обращая внимания на вопросы к кому он и зачем, идет искать Раду. Те, кто знают барона перешептываются, кто-то пытается остановить, но все зря. Наконец одна из девушек, он ее часто видел в таборе, останавливает его возле очередного шатра и умоляет хуже не сделать. Поговорить со старейшинами, решить все мирно. Бросает на девушку возмущенный взгляд, но идет за ней в шатер. Седой стоит в сторонке, старики с чашками чая, говорят о чем то, но он не слышит слов. Сейчас важно только одно-забрать отсюда любимую. Не позволить участвовать в этом диком обычае, увезти и не отдавать больше никому и никогда. Видит среди старейшин уже знакомого ему Алеко, бросает короткое приветствие всем, уверенно и решительно* - Я забираю Раду. Хотите развлекаться-развлекайтесь с кем нибудь другим. *Седому* Ты знаешь, что я люблю ее, Седой, и я не допущу, что бы кто-то другой стал ее мужем ради ваших законов.
Седой: Владимир пишет: - Я забираю Раду. Хотите развлекаться-развлекайтесь с кем нибудь другим. *Седому* Ты знаешь, что я люблю ее, Седой, и я не допущу, что бы кто-то другой стал ее мужем ради ваших законов. *Смотрит ему в глаза. Едва слышит недовольные перешептывания старцев - вот встали двое, приметно переглянувшись. Мотает головой Владимиру. Вежливым жестом останавливая ропот старейшин, подзывает барона к себе. И когда он равняется с ним, кладет руку на плечо* Владимир, зря ты затеял это. Сказал я тебе вчера все *Видит горящие страстью глаза, понимая, что слова его лишь воздух сотрясают, решает зайти с другой стороны* Ты ли мне говорил, что слова моей сестры, для тебя всего важней? Так почему же решаешь за нее? Она свое слово сказала уже, да и не может быть оно другим - не может она против законов наших идти… И ни ты, ни я не изменим этого. Сама Рада так выбрала, сама мне это сказала... *Тише, ощутимо сдавливая пальцами плечо* Не делай глупостей, Владимир... У цыган ножи острые заточены. И сам пропадешь, и сестру мою несчастной сделаешь. Начнется свара - ни я, ни она помочь тебе не смогут *Долго смотрят друг другу в глаза, затем серьезно* Выйди сейчас. Сам я им все скажу. Попрошу, чтобы позволили тебе участвовать в состязании, как вчера говорил... Не заставляй меня жалеть о своем порыве, Владимир *легонько выталкивает из шатра, одними губами* Единственный это твой путь... Ваш путь.
Рада: (Больно кольнуло в сердце. Неясное предчувствие и еще что-то... Вышла из шатра - рядом с братом стоит Владимир. Только не это. Он такой горячий! Любое резкое слово и крови не избежать. Глубокий вдох, подходит к барону, избегает его взгляда, гипнотизируя пуговицу его сюртука) - Владимир, зачем ты здесь? Это наше дело, цыганское. Не хочу, чтобы ты это видел. И себе и мне больно делаешь. (отвернулась, чтобы скрыть слёзы на глазах)
Владимир: *едва увидев возлюбленную, кидается к ней, притягивает к себе. Слезы... так больно видеть их на любимом лице. Стирает скатывающуюся по щеке слезинку, горячо* - Зачем весь этот спектакль, Рада? Кому он нужен? Неужели ты думаешь, что я буду спокойно на все это смотреть? Зачем, любимая *смотрит ей в глаза* зачем ты хочешь погубить свою жизнь, когда можешь упиваться счастьем... *крепче сжимает ее в объятиях не собираясь выпускать*
Рада: (Она не может этому сопротивляться. Сердце выстукивает его имя, губы его повторяют. Пусть всё видят, пусть будет, что будет - любовь сильнее любых доводов рассудка. Только страх за Владимира удерживает её, иначе бросилась бы к нему в объятия и сказала, что нет для нее никого дороже) - Спектакль у Шекспира, Владимир, а это жизнь. Ты ничего не сможешь сделать против цыганского закона - не дадут, и я не смогу. (не сводит с него глаз, решительно) Нет, смогу. Я не дам этим... ни одного шанса. И тогда только от тебя будет зависеть - быть ли нам вместе. По-другому меня из табора не отпустят. (крепко сжимает его руку) - Я люблю тебя
Владимир: *Смотрит в ее глаза, и постепенно начинает понимать смысл ее слов. "Люблю" сорвавшееся с желанных губ словно бальзам для израненой за эти дни души. Пропускает сквозь пальцы волну мягких, темных волос, чуть спокойней* - Если ты хочешь, что бы я прошел через ваше цыганское испытание, я это сделаю. Ради тебя и ради нас. *ласково проводит пальцами по ее пылающей щеке. твердо* Сохрани им жизни, любимая, и пусть будут благодарны судьбе, что все закончилось именно так. А потом мы уедем отсюда. Навсегда.*не обращая внимания на толпу собравшуюся вокруг, целует ее в губы, затем чуть улыбнувшись* И ничего не бойся. Я тебя никуда не отпущу и никому не отдам. *нехотя размыкает объятия*
полная версия страницы