Форум » Архив тайной канцелярии » Ролевая игра "Царская охота": Цыганский табор » Ответить
Ролевая игра "Царская охота": Цыганский табор
Эйлис:
Седой: Бенкендорф пишет: ЗдОрово, цыгане! Как жизнь кочевая – ни на что не жалуетесь, помещики местные не притесняют? *смотрит на приближающуюся Ольгу. Ветер играет светло-каштановыми волосами, ласково перебирая пряди. На лице ее улыбка, сквозь которую проглядывает грусть...* *графу, с поклоном* Благодарствуйте, барин. Не жалуемся... Что нам помещики? Жизнь цыгана - свобода, мы - что птицы вольные, из одного края в другой летим... Цыган кочует - пока в мире ветер дует, а этот мир существует - пока цыган кочует... *замечает, что Ольга, стоявшая рядом с графом, прислушивается к его речи, неуверенно улыбается ей* Дочь ваша как солнца луч, барин... В глазах от взгляда ее слепит...
Рада: (замечает в таборе важного генерала и молодую даму, с которой встречалась в лесу. Тревожно смотрит на Седого. Он не сводит с Ольги глаз. Тоже направляется туда. Цыгане здороваются с генералом и рассматривают его спутницу)
Ольга: Седой пишет: Ольга, стоявшая рядом с графом, прислушивается к его речи, неуверенно улыбается ей* Дочь ваша как солнца луч, барин... В глазах от взгляда ее слепит... *из-под ресниц рассматривает красивого цыгана, от его последних слов издает нервный смешок*
Бенкендорф: Седой пишет: Что нам помещики? Жизнь цыгана - свобода, мы - что птицы вольные, из одного края в другой летим... Цыган кочует - пока в мире ветер дует, а этот мир существует - пока цыган кочует... Что ж, не могу отрицать, есть в вашей вольной жизни свои прелести. К костру нас пригласите, не побрезгуете нашим обществом? Седой пишет: Дочь ваша как солнца луч, барин... В глазах от взгляда ее слепит... *бросив взгляд на Ольгу, усмехается* Что, цыган, неужто я так стар, что только в отцы этой солнцеокой барышне гожусь?
Ольга: *на ухо графу* - Мадемуазель Нарышкина с ее язычком оценила бы такое родство. *замечает цыганку и идет в ее сторону* - Рада, я позолотить тебе ручку пришла. *протягивает девушке шоколадную плитку* Горький, как просила...
Седой: Бенкендорф пишет: Что ж, не могу отрицать, есть в вашей вольной жизни свои прелести. К костру нас пригласите, не побрезгуете нашим обществом? *с усмешкой* Вам прелести этой не понять... *радушно* Милости просим. Бенкендорф пишет: Что, цыган, неужто я так стар, что только в отцы этой солнцеокой барышне гожусь? *с непритворным удивлением, не глядя на графа* Зачем спрашиваешь, барин? Али возраста своего не знаешь?
Рада: Ольга пишет: Рада, я позолотить тебе ручку пришла. *протягивает девушке шоколадную плитку* Горький, как просила... - Не забыли, барыня, спасибо. Что узнать хочешь, или по какому другому делу к нам?
Бенкендорф: Ольга пишет: *на ухо графу* - Мадемуазель Нарышкина с ее язычком оценила бы такое родство. *тоже шепотом, с иронией* Зачем же вы так хотите обидеть мадмуазель Нарышкину? Седой пишет: *с усмешкой* Вам прелести этой не понять... Милости просим. Отчего ж не понять? И мне приходилось на голой земле спать, одним небом укрывшись, и похлебка из походного котелка мне была вкусней самых изысканных блюд... *на мгновение задумавшись о чем-то* Хотя ты прав, цыган - настоящей воли я не знал никогда. Седой пишет: *с непритворным удивлением, не глядя на графа* Зачем спрашиваешь, барин? Али возраста своего не знаешь? *по губам скользнула странная усмешка* Знаю, но раньше никогда не задумывался. Спасибо за приглашение! *помогает Ольге сесть возле костра, но сам не садится* Спой для моей жены что-нибудь веселое, цыган! Что-то мне подсказывает, что ты денег за песню не возьмешь, но не откажи в просьбе. *оставив Ольгу с Седым и Радой, идет бродить по табору, по-дружески беседует с цыганами*
Жуковский: (просыпается. Из руки выпадает бубен. Выглядывает из кибитки) Какой свежий воздух! (оглядывается по сторонам) Где же моя спасительница? (видит Бенкендорфа, Ольгу и рядам с ними цыган) О, Господи! Неужели я сплю?? (подходит к Бенкендорфу) Приветствую Вас, Александр Христофорович!
Ольга: Бенкендорф пишет: Зачем же вы так хотите обидеть мадмуазель Нарышкину? Это был комплимент *отворачивается от графа и больше не обращает на него внимания* Рада пишет: Что узнать хочешь, или по какому делу к нам? *садится возле костра и смотрит на Седого* Я и сама знаю, что ничего впереди меня не ждет. Пустота и горечь только... Хочу песню цыганскую послушать горячую, чтобы душа согрелась.
Седой: Бенкендорф пишет: Спой для моей жены что-нибудь веселое, цыган! Что-то мне подсказывает, что ты денег за песню не возьмешь, но не откажи в просьбе. *с открытым ртом, смотрит на графа, не сразу понимая смысл сказанного. Шутка... Ему послышалось! Она так молода и прекрасна и не может любить этого господина... И в чертах ее грусть - не радость... Опуская голову, слышит снова голос сестры: не для тебя она, Седой... Не для тебя она... Печально подходит к костру, пред которым граф устроил Ольгу. Вслушивается в мелодичный голос ее, не различая слов...*
Седой: Ольга пишет: Пустота и горечь только... Хочу песню цыганскую послушать горячую, чтобы душа согрелась. *смотрит ей в глаза, такие пронзительные страдающие глаза... В душе что-то переворачивается, и он горько кивает...* Спою я тебе, красавица... *берет в руки гитару и перебирая струны, все так же не сводит с Ольги взгляда* Я увидел тебя и, увидев, постиг Все, что есть в нашем мире живого, Я сказал бы тебе, что люблю каждый миг, Но я знаю, ты любишь другого. Глядя в очи твои, внемля песне твоей, Я шепнул бы заветное слово, Но я знаю, что ты мне ответишь: "Забудь!" - Потому что ты любишь другого. Я бы грезил тобой и не спал бы ночей И, от пения пьян хорового, Не спускал бы с тебя я влюбленных очей, Но я знаю, ты любишь другого. Глядя в очи твои, внемля песне твоей...
Рада: Ольга пишет: Я и сама знаю, что ничего впереди меня не ждет. Пустота и горечь только.. (Не касаясь, проводит вдоль лица Ольги ладошкой) Не говори о том, о чем не знаешь. Шоколад этот тоже горький, а на губах сладкий. Слушай песню моего брата, она сердце согреет. (переводит взгляд с Ольги на Седого, встает и оставляет их одних у костра)
Ольга: *Слушает песню, и память возвращает её в объятия Александра, потом бросает во вчерашний вечер, когда наследник узнал правду. Голубые глаза становятся влажными, слезы бегут по щекам и падают в ладони. Когда цыган замолкает, сидит неподвижно, не понимая где она и с кем. Треснула ветка в костре, вздрогнула и пришла в себя. Сквозь слезы улыбнулась певцу* - Как тебя зовут? Так для меня никто не пел. *с чувством* Спасибо! *отвернулась, чтобы промокнуть платком слёзы*
Седой: Ольга пишет: *отвернулась, чтобы промокнуть платком слёзы* *Подается вперед и легонько поворачивает Ольгу к себе, берет ее нежные ладони в свои. Влажные пальцы все еще дрожат, и слезы блестят в обращенных на него глазах* Вижу, песня тебя моя тронула, красавица. Давно она сложена была. Помню, как певал ее отец мой в ночи безлунные... Она словами сердца моего говорит...
Ольга: *мягко отнимает руки и поднимает глаза на цыгана* Как же тебя зовут, ты так и не ответил? Запомнить хочу, кто руку мне протянул, когда от жизни только воспоминания остались. Не знаю, чем смогу отблагодарить тебя. Разве... *снимает с шеи цепочку на которой покачивается одинокая сережка с сапфиром* Возьми на память *кладет сережку с цепочкой в ладонь цыгану*
Седой: Седой мое имя, барыш... *прерывается на полуслове, прикрывает глаза, мотнув головой. Смольные пряди скрывают искаженное страданием лицо* барыня... Ольга пишет: Возьми на память (кладет сережку с цепочкой в ладонь цыгану) Мне твой взгляд вечной памятью будет... Другой сердцу не надо... *мягко, но твердо отводит ее руку, как узнает сережку и вздрагивает*
Ольга: - Седой... Я запомню. *старается деликатно не замечать, что цыган с нее глаз не сводит. Поискала глазами Бенкендорфа. Тот занят разговором с Жуковским. Усмехнулась, поэт нашел самое романтичное место в усадьбе. Замечает, что Седой вздрогнул, когда увидел сережку* Видел такую?
Седой: Ольга пишет: Видел такую? Я... *запинается* эта же та самая, что... *чуть сжимает руку Ольги, которая все еще поверх его ладони, смотрит на нее с трепетом и нежностью* Та дама, что потеряла сережку в лесу... это... *тише* Я нашел ее вчера на тропинке и в поместье барона передал черноволосой девушке в кремовом платье... *помолчав, переводит взгляд на драгоценность* Сверкает как твои глаза. Как тебя зовут?
Бенкендорф: *побродив по табору и поговорив с его обитателями, сам с собой* Хм... все как один твердят, что барон Корф - добрейший человек, а вот о предводителе местного дворянства отзываются весьма нелестно. Предводителю, конечно, по чину должно быть строгим и к кочевому племени придирчивым - может, цыгане в обиду на него лишку наговаривают, с бароном Корфом, каким бы он благородным внешне ни казался... Хм, хм... *поймав за руку цыганенка, норовившего срезать серебряную пуговицу с его мундира, грозит маленькому разбойнику пальцем, потом протягивает серебряный рубль* А если еще раз мне за этим делом попадешься, получишь не рубля, а розог! Жуковский пишет: (подходит к Бенкендорфу) Приветствую Вас, Александр Христофорович! *удивленно приподняв бровь* Василий Андреевич? Вот уж кого я не ожидал здесь встретить! Неужто цыганочкой какой увлеклись? Седой пишет: *чуть сжимает руку Ольги, которая все еще поверх его ладони, смотрит на нее с трепетом* Та дама, что потеряла сережку в лесу... Я нашел ее вчера на тропинке и в поместье барона передал черноволосой девушке в кремовом платье... *помолчав, переводит взгляд на драгоценность* Сверкает как твои глаза. Как тебя зовут? *подходит, замечает сережку с сапфиром и жаркий взгляд Седого* Вижу, цыган, что ты сумел моей жене песней угодить. Что же от благодарности отказываешься?
полная версия страницы