Форум » Шкатулка с секретом » Морозные дары (НГ-2010) » Ответить
Морозные дары (НГ-2010)
Gata: Здесь выкладываем новогодние подарочки до 13-го января включительно 14 января сбрасываем маски!
Ответов - 47, стр:
1 2 3 All
Морозко: *PRIVAT*
Морозко: "Мистер и Миссис Смит" Автор: Olya
Морозко: "Ты для меня свет" Автор: Дерзкий ангел
Морозко: «Великая княжна Анастасия» Автор: Olya Под новый год случаются разные чудеса, но нет большего чуда, чем снова обрести потерянную однажды семью…
Морозко: ЛЮБОВЬ И ОГУРЦЫ Авторы: Роза, Gata Усадьба барона Корфа, сочельник, пять часов вечера Владимир: (не очень трезвый, спускается по лестнице, на ходу пытаясь попасть в рукав сюртука, кричит) Гришка! Григорий: (вбегает) Чего прикажете, барин? Владимир: Помоги одеться! Григорий: (помогает барону втиснуться в сюртук) К праздничку принарядились, Владимир Иваныч? Владимир: Да уж не для того, чтобы перед тобой покрасоваться. Пусть сани часов в десять подадут, к службе ехать. (подумав) Нет, рано не поеду. Князь Долгорукий с разговорами пристанет, что две дочери не замужем, другие соседи начнут в гости звать, или, хуже того, сами в гости набиваться… (Гришке) Вели запрягать к одиннадцати. Григорий: (поклонившись) Будет исполнено, барин! (уходит) Владимир: (оставшись один, бродит по гостиной, зевая от скуки, подходит к столику с напитками, берется за графин, но тут слышит звуки рояля из соседней комнаты, морщится и идет туда) Неужели у крепостных в этом доме нет более полезного занятия? В музыкальном салоне за роялем в траурном платье сидит Анна. Анна: (играет что-то заунывное из Баха) Первое Рождество без дядюшки. Третьего дня сороковины были. (вздыхает) Княжны Долгорукие на службу нарядные приедут... (смотрит в своё глубокое декольте, увидев пупок, удовлетворенно начинает наигрывать что-то веселенькое) Нет-нет, я скорблю по дядюшке. Иван Иванович был добр и всегда дарил мне к празднику подарки. От молодого самодура снега зимой не дождёшься. Об обещанной дядюшкой вольной лучше и не напоминать. Хоть бы руки не распускал и на том спасибо. (замечает в дверях Владимира, подскакивает с вытянувшимся лицом, делает книксен) Что прикажете, Владимир Иванович? Владимир: (две минуты задумчиво изучает декольте Анны, когда глаза начинают съезжаться к переносице, встряхивает головой и переводит взгляд на ее ухо) Я тебе приказывал не играть, когда я сплю? Анна: (пока барон изучает её декольте, рассматривает узоры на обивке стены; когда эффект достигает апогея) При дядюшке вы никогда не жаловались на бессонницу, Владимир... Иванович. (про себя) Как бы не так – играла, играю и буду играть! (невинно хлопает длинными ресницами) Владимир: (передразнивает) «При дядюшке…» Отец слишком много тебя баловал! Гаммы, тряпки, побрякушки… Что это на твоей голове? (протягивает было руку к Анниному локону, но отдергивает руку и прячет за спину, ворчит) Таким только пыль с рояля сметать… (переводит взгляд на пустую рюмку в другой руке) Не видишь, что мне нечего выпить? Другая бы уже с поклоном графинчик поднесла, а ты только ресницами хлопаешь. Нет уж, сам налью, а то еще разобьешь. (идет к графину и наливает, продолжая ворчать) Огурчика бы хоть солененького догадалась подать… (кричит через плечо) Ступай в погреб и принеси мне соленый огурец! Можно два. И побыстрее, как там… в темпе аллегро! Анна: (когда барон протягивает руку к её локону, переводит взгляд с обивки на лепнину на потолке; на фразу об огурчике с трагедией в голосе) Почему, почему вы меня так ненавидите?! (демонстративно кланяется по-русски в пояс) Слушаюсь, барин! (гордо задрав носик, уходит) Владимир: (захлопнувшейся двери) Ненавижу? Кого? (хочет выпить, но ставит рюмку на пюпитр) Подожду закуску. Усадьба барона Корфа, сочельник, шесть часов вечера Анна: (пытается отодвинуть щеколду на двери в погреб) Как только Варвара её каждый день открывает?! (упирается коленом в дверь) Огурчиков ему захотелось! (в отчаянии ударяет кулачком по задвижке) Лучше в постель, чем в погреб. Ой, то есть наоборот. (щеколда отскакивает, дверь со скрипом открывается; вздыхает) Как тяжело быть крепостной! (берет в одну руку подсвечник, в другую тарелку и начинает спускаться в темноту) Холодно… (ёжится) Налево вино и водка, бочки с капустой и огурцами должны быть там... Ааааааа, ойййййййй… (спотыкается обо что-то на лестнице, падает, свеча гаснет) Владимир: (сидя возле рояля, одним пальцем выстукивает на клавишах гамму, вздыхает и томится, поглядывая на рюмку водки) Куда она запропастилась? Сам бы я уже двадцать раз и принес, и закусил… (фыркает) Не хватало еще, чтобы барин сам за закуской бегал! (сердито хлопает крышкой рояля, рюмка подпрыгивает на пюпитре; едва успев поймать ее, пока не расплескалась, смотрит на часы) Это она мне назло! Поди, и не ходила никуда, а у себя в комнате французские романы читает… Ну, задам я ей!.. Только сначала закушу (опрокинув в себя рюмку водки, решительным шагом направляется на кухню, из которой ведет в погреб дверь) Ну и темнота! Хоть бы фонарь над входом повесили, бездельники… всех отец распустил… (продолжая ругаться на крепостных оптом и в розницу, берет свечку и начинает спускаться по лестнице в погреб, спотыкается обо что-то на ступеньке и с грохотом летит вниз) Черт побери! Анна: (ползает в темноте, пытаясь нащупать на полу свечку) Так и знала, что добром это не кончится! Сон дурной ночью видела, будто Владимир в кресле развалился, а я перед ним, стыдно сказать в чем, танцую. На шее у него лента голубая, и так мне хочется ухватиться за нее и затянуть потуже… Проснулась. Так и не знаю, дотянулась или нет. Ой! (ударяется головой о бочку, тянет носом) Нашла! Принесу этому самодуру огурцы, пусть подавится. (в этот момент на лестнице раздаются шаги, потом грохот, ругань, и рядом приземляется что-то большое и тёплое) Кто здесь? Помогите! Владимир: (продолжая ругаться, пытается встать на ноги, сосчитав лбом все оказавшиеся рядом бочки и бочонки) Взорвать бы вас ко всем чертям вместе с этим ущельем… тьфу! погребом… (шарит в темноте руками, пытаясь найти опору, натыкается на что-то шелковое, благоухающее французскими духами, забивающими аромат вожделенных соленых огурцов, хватает за лодыжку, но не может понять, что это такое) На крысу не похоже… (зажимает другой рукой ухо от визга) Кто здесь? Стрелять буду! Анна: (с визгом пытается отнять из чужих рук свою ножку, по знакомому баритону и чертыханиям узнает барона) Отпустите меня немедленно! Вы-то что тут делаете? (высвобождает ногу, теряет равновесие и плюхается в корзину с подозрительно треснувшим под ней содержимым) Владимир: (по интонациям и тонкости косточек опознав, наконец, Анну) А ты-то здесь за каким… (вспомнив, что сам ее сюда и послал, кое-как выпрямляется, цепляясь за край бочки, ворчит) Сил не было тебя дожидаться, сам за огурцами пошел. Что ты тут застряла-то? Решила тайком разговеться? (слышит звук падения и треск, на ощупь спешит на помощь, вытаскивает Анну из корзины, рукой отряхивая с ее юбки что-то мокро-скользкое вперемежку с хрустящим) Небось, яиц дюжин пять раздавила, а то и целую сотню. Такой яичницей (смеется) целую роту можно разговеть! Варвара: (заходит на кухню, напевает) Коляда, коляда, Накануне Рождества! Тетенька добренька, Пирожка-то сдобненька Не режь, не ломай, Поскорее подавай. (замечает приоткрытую дверь в погреб) Опять Полька забыла дверь запереть! Вот бестолковая девка. Три раза повторила – галантин на холод отнесешь, дверь запри. (подходит, запирает дверь за задвижку, берет со стола сочиво и уходит в столовую) Анна: (вместе с Владимиром отряхивает с юбки раздавленные яйца, надувшись) Всё из-за вас. Никакого терпения. (передразнивает барона) «Ступай в погреб и принеси мне соленый огурец». Подождать не могли? Обязательно надо было в сочельник набраться. (оба поднимают головы на шум сверху, слышен лязг задвижки) Нас заперли! Теперь будем тут сидеть пока все со службы не вернутся. (раздраженно) Можете начинать разговляться уже сейчас, Владимир Иванович, так как до наступления Рождества мы не дотянем, превратимся в десерт. Мороженое. (чихает) Владимир: (не сразу приходит в себя от возмущения) Из-за меня?! По-твоему, я виноват в том, что ты ничего не умеешь делать, только на рояле тренькать? Такое пустяковое дело – огурец принести – и то тебе поручить нельзя! (поддергивает рукав сюртука, запускает руку в бочку, выуживает огурчик и сердито хрустит) Ну, заперли и заперли, замерзнем, так хоть с голоду не помрем. (улыбается невидимой в темноте улыбкой) И мне не придется выслушивать поздравления от князя Долгорукого, какое счастье! (вспомнив про Аннино декольте, снимает сюртук и сует ей) На вот, оденься… Меньше надо на ткани экономить, сейчас бы не чихала. Анна: (сердито отпихивает от себя сюртук) Мои платья – не ваша забота. Это я ничего не умею делать?! Посмотрим. Замерзайте себе на здоровье, а я в вашей компании оставаться не намерена! (решительно поднимается по ступенькам, держась для верности за стену, стучит в дверь) Варя, открой! Это я - Анна! Владимир: (снизу, посмеиваясь) Стучи энергичней, дольше не замерзнешь! Это тебе не венский рояль «Бёзендорфер», это русская двухвершковая дверь – хоть из пушки пали, снаружи не услышат. (выуживает из бочки второй огурец, хрустит) Разве это жизнь? Водку пил без огурцов, теперь огурцы жую без водки. Анна: То есть, как не услышат? Вы что хотите сказать, что мы тут будем сидеть, пока на стол накрывать не начнут?! Это… это еще несколько часов! (начинает барабанить в дверь с удвоенной силой) Выпустите нас! (отбив кулачки, поворачивается на хруст огурца внизу) Все ваши интересы только и вертятся вокруг – где бы выпить, чем бы закусить. Помогли бы лучше, Владимир Иванович, крикнули погромче командирским тоном, глядишь, кто и услышит. Владимир: (дожевав огуречную попку, орет громовым голосом) Двеееерь! Напрааааво! Шааааааааагом марш! (разводит в темноте руками) Не слушается. Разжалую на конюшню! (достает третий огурец) Анна: (в сторону) Идиот! (в другую сторону) Красивый идиот! (вниз, барону) Не хотите помогать, не надо, только избавьте меня от ваших кавалерийских шуточек. (начинает спускаться, снова обо что-то спотыкается на лестнице и стремительно летит в темноту) Что же это такоооооое… Владимир: (ловит Анну на руки, уронив огурец) Опять я без закуски по твоей милости! Не то уронил, надо было тебя. (ставит Анну на ноги, нащупав у нее на плечах пупырышки от холода, укутывает ее в свой сюртук) Для твоей же безопасности. Иначе я тебя по гусиной коже приму в темноте за Варин галантин и съем! (сам чихает) Пока не превратился в пломбир, надо чем-то согреться. Ты ничего не имеешь против пломбира с коньяком? (пробирается на ощупь между бочками с огурцами и грибами к винным припасам) Анна: (закутывается в сюртук барона) У Вари галантин выходит божественный! При дядюшке всегда на Рождество подавали. (нахмурив бровки) А не хватит вам, Владимир Иванович? По вашей пьяной милости, мы в погребе замурованы. (шарит в темноте по полкам) Где-то же должно быть… Нашла! (радостно нащупала запасной подсвечник) Владимир: (добравшись в темноте до бутылки) Нашел! Анна: (зажигает свечу; в слабом свете вырисовывается высокая фигура барона в белой рубашке с бутылкой коньяка в руке) Владимир: (зажмурившись от света и чуть не выронив бутылку) Предупреждать же надо! Даже полезное дело не можешь сделать без вреда! (подбросив в воздухе бутылку, ловит ее жонглерским движением, одновременно выбив пробку) Вот как надо! (достает с полки две кружки, сдувает с них пыль и паутину, разливает коньяк, одну кружку протягивает Анне) А что у нас с закуской? (оглядывается и видит расставленные на холоде рождественские разносолы – шпигованные окорока, студни, заливного осетра) С закуской гораздо лучше, чем с дровами! (подсаживает Анну на бочку, сам садится рядом, ставит на колени блюдо с заливным) Не пальцем же это резать? (Анне) Дай шпильку! Анна: (на жонглерскую выходку барона только хмыкает; удобнее устраивается на бочке и берет кружку) Если только, чтобы согреться… (вынимает из прически гребень из слоновой кости, хихикнув) Чем не вилочка?! (изобразив на лице скорбь) Не побрезгуйте, барин. (протягивает гребень Владимиру) Владимир: (хохотнув) Не едала ты похлебку из солдатского котелка! (разламывает гребень на две половинки, одну сует Анне, другой начинает кромсать заливную осетрину) Часы в столовой бьют одиннадцать, входит Григорий, в нарядной рубахе и новом тулупе, валенки держит под мышкой, чтобы не натоптать на надраенном паркете. Григорий: Барин, сани поданы, как вы прика… (оглядывается, видит только Варвару, которая хлопочет у стола; сглотнув слюну при виде праздничных яств) Варя, а барин-то где? Велел к одиннадцати, Никитка уже запряг. Варвара: (в третий раз уже переставляет туда-сюда закуски, пытаясь найти гармонию между сочивом, рыбником и грибным жульеном; Григорию) Я тебя хотела спросить, где Владимир Иванович. Какой час кручусь у стола, не видела, чтобы спускался. И Аннушка куда-то запропала. (приподнимает скатерть и заглядывает под стол) Аня? Нету. Да не стой ты столбом, в спальне барина посмотри. Никитка к саням примёрзнет, пока ты повернешься. (задумчиво, разглядывая стол) Заливное подам, как со службы вернемся, а галантин с окороками сейчас из погреба достану. Григорий: Никитка не замерзнет, на нем тулуп двойной и штоф в кармане. А Аннушка – за роялем, поди, где ж ей еще-то быть? С метлой или за мытьем тарелок я ее ни разу не замечал. Пойду барина поищу – набрался уже, небось, придется на себе в сани тащить. (поднимается по лестнице) Варвара: Кто куда, а я в погреб (уходит, напевая) Господин, господа, Господинова жена, Двери отворите И нас одарите! Пирогом, калачом Или чем-нибудь еще! Григорий: (не найдя барина в спальне, заглядывает во все подряд двери, зовет) Владимир Иваныч! (по коридору идут горничные в нарядных сарафанах) Полька, Дашка, вы барина не видали? (девки смеются над его портянками) Чего хохочете-то? Ишь, расфуфырились, как лошади на ярмарку! (сердито засовывает ноги в валенки) Хватит зубы скалить, пошли барина искать! А то будет нам всем на орехи, если Владимир Иваныч службу проспит. Усадьба Корфа, сочельник, одиннадцать часов вечера Владимир и Анна сидят, тесно прижавшись, друг к другу, левая рука девушки продета в один рукав сюртука барона, правая рука Владимира в другой; оба изрядно подшофе. Анна: Владимир… ик… Иванович, скажите, ну почему вы меня так ненавидите… ик?! Владимир: (тоже икая через слово) С чего ты взяла… ик… что я тебя ненавижу? Это ты меня… ик… н-ненавидишь… Нос всегда к потолку… фу-ты, ну-ты… барином ругаешь… что я тебе такого сделал… ик… что ты меня так ненавидишь? Анна: (отрицательно мотает головой и роняет её на плечо Владимира) Это ты… ик, вы меня ненавидите, а я вас боюсь. Как мне прикажите вас называть, если я крепостная. Барин и есть… ик… самодур и бабн… грубиян. Владимир: (обиженно) Боишься? Я что, похож на крокодила? (рассматривает свое кривое отражение в пузатой бутылке) А в свете меня называют красавчиком… Красавчик Корф – звучит? Ха-ха! После каждого бала мундир в помаде и этом… ик… как его… чем нос пудрят… Надоело! (обнимает Анну) Какой я тебе барин? Отец вольную написал, в сейфе лежит… хотел подарить тебе на Рождество… (вытирает кулаком слезу) Я так скучаю по старику… Анна: (про себя) Кто бы сомневался, что в Петербурге ты весь в помаде! (вслух, пустив слезу) Мне так не хватает моего доброго дядюшки. (теснее прижимается к Владимиру открытой грудью) Это правда, вы хотели мне вольную подарить? Ах, Владимир… ик… вы такой, такой…милый, когда захотите. (без особого энтузиазма) Теперь я смогу воплотить мечту дядюшки и стать актри… ик… сой. Владимир: (крепче обнимает Анну) В актрисы? В эти, которые (делает пальцами замысловатое движение) па-де-де и тру-ля-ля? Не отпущу! Мне скучно будет… одному… без тебя… (пытается сконцентрировать взгляд на ее лице) Какие у тебя глаза голубые… ик… цветочки есть такие, анютины глазки… анютины губки… (переводит взгляд на ее декольте) анютины… ик… в общем… нет, я не хочу со всем этим расставаться! Анна: (резко перестает икать, возмущенно пытается отодвинуть от себя Владимира) Как я могла хоть на минуту предположить в вас благородного человека! Глазки, губки – я для вас всего лишь вещь! Скучно ему, видите ли, игрушка живая понадобилась, словно я медведь дрессированный. (пытается соскочить с бочки и выдернуть руку из рукава сюртука) оставайтесь тут и напивайтесь до зеленых чертей, они вам и па-де-де и тру-ля-ля изобразят! Владимир: (застегивает сюртук, чтобы Анна не могла выскользнуть) Что я могу поделать, если у тебя такие красивые глазки и губки? В целом мире ни у кого таких нет, тем более у каких-то зеленых чертей! (крепко целует ее) Дураком буду, если тебя отпущу. (снова целует) Анечка, если ты меня бросишь, я застрелюсь, даю тебе слово офицера и дворянина! (заплетающимся языком) Я тебя… я… (в сторону) Пропадать, так пропадать! (громко) …люблю! Анна: (для вида еще немного брыкается и обмякает в объятиях Владимира; елейным голоском) Конечно, ты этого не достоин, но я не позволю тебе застрелиться. Я не такая эгоистка… ик… как считают в усадьбе. Остаюсь, любимый! (обнимает Владимира и целует) Варвара: (открывает дверь в погреб, светит впереди себя, спотыкается на лестнице) Галантин? Ах, Полька, вот лентяйка, сказала же, чтобы поставила его на полку, а она, бестолочь, блюдо на лестнице оставила. (слышит какую-то возню, подсвечивает: внизу, не обращая ни на что внимание, целуются Владимир с Анной) Батюшки мои! (смёется) А мы вас обыскались. Григорий: (заглядывает через Варварино плечо) Под всеми кроватями в доме проверил! Никита: (румяный от мороза и от водки, заглядывает через другое Варино плечо) А я к облучку чуть не примерз! (стыдливо прячет бутылку в карман) Владимир: (оторвавшись от Анны, смотрит наверх) Варя, не ругайся, но мы съели заливную осетрину. Гришка, тащи наши с Аней шубы, к службе ехать пора! (снова целует Анну, между поцелуями - прислуге) А самое главное – не забудьте нам завтра напомнить, что мы должны обвенчаться! Конец.
Морозко: Причуды календаря Автор: Царапка -1- В солнечный декабрьский день шеф жандармов пугал хмурым видом придворных и адъютантов. По дворцу поползли слухи не то о бунтах в Европе, не то об отставке министра финансов. Граф Бенкендорф не трудился поразмыслить о впечатлении, которое производил на толпу, а государь был поглощён дипломатическими делами. Повод для скверного настроения был глуп, даже смешон, и чем лучше граф сознавал это, тем больше злился. Нелепая перепалка с фавориткой наследника - и на тебе, ощущение, будто в бане проглотил кусок мыла и боишься открыть рот, пуская пузыри всем на потеху. Зачем было вообще с ней разговаривать? Граф понимал - фавориты и фаворитки - неизбежное зло при любом дворе самодержца, и был искренне благодарен Николаю Павловичу, не обременявшему вельмож капризами избалованных женщин. Юный наследник сделан был из другого теста. Оставалась, конечно, надежда, что с возрастом страсти уйдут, но пока пламенная любовь цесаревича к красавице-польке доставляла немало хлопот. Александр Николаевич капризничал, грозился по примеру своего дяди отказаться от прав на престол и не желал заниматься государственными делами. Его любовница держалась спокойно, и тем вызывала серьёзные опасения. Что за мысли прячутся под каштановыми кудряшками? Взаправду ли панна не думает ни о чём, кроме любви, или тщеславие кружит ей голову, и она затаилась перед изящным прыжком пантеры? Граф, занятый делами куда более важными, предпочёл бы прихоть наследника воспринимать как незначительную помеху, но Его величество не на шутку забеспокоился и требовал от начальника Третьего отделения неусыпной слежки за молодыми влюблёнными. Александру Христофоровичу пришлось повиноваться, и, к несчастью, досаду он проявил в самый неподходящий момент. -2- Императорская чета устроила небольшой вечер для избранных. Великие княжны, особенно любимица отца Мария, умиляли гостей старательно выученными романсами. Наследник любовался возлюбленной, одной из фрейлин, окруживших императрицу. Её величество радовалась на дочерей и не обращала внимания на пламенные взоры сына, едва удерживавшегося в рамках приличий. Ольга Калиновская, причина тревог в августейшем семействе, делала вид, что не замечает пристального внимания к своей персоне. Молодая женщина была исключительно хороша, даже для своего славящегося красотой народа. Обрамляющие лицо локоны делали её похожей на модель мастеров Возрождения. Глаза в свете свечей могли показаться тёмными, но стоило панне взмахнуть ресницами, как восторженных зрителей поражала прозрачная синева. Шефу жандармов в такие мгновения вместо государственных дел на ум приходил сладкий итальянский сонет, и он ругал себя, что отвлекается на пустяки. Здесь граф и был застигнут врасплох. Императрица, не довольствуясь уже высказанными похвалами старшей дочери, обратилась к ближайшему кавалеру: - Мари делает большие успехи, не правда ли? Александр Христофорович сообразил, что, поглощённый мыслями, мало подобающими его должности, очутился на месте, обычно занятом поэтом Жуковским. Повинуясь правилам хорошего тона, вельможа улыбнулся и ответил Её величеству: - Ольга Николаевна становится прекрасной исполнительницей. Императрица удивлённо приподняла брови, но предпочла промолчать. К несчастью, армейское прошлое сделало голос графа довольно громким, даже когда он говорил шепотом. Оговорку расслышали фрейлины и цесаревич. Если девушки благоразумно молчали, то Александр Николаевич спускать оплошность был не намерен. Куснув губу, чтобы не рассмеяться, Его высочество с напускной любезностью произнёс: - Наша милая Оля стала красавицей, но до совершенства в пении ей далеко. Граф счёл за лучшее оставить ехидную реплику без ответа, но в этот день ему не везло. То ли от неловкости из-за совпадения имени, то ли желая подразнить любовника, панна Калиновская ответила цесаревичу: - Ольга Николаевна слегка простыла, на прошлом вечере её голос звучал значительно лучше и многим запомнился. Вмешательство фаворитки стало последней каплей, окончательно испортившей настроение шефа жандармов. Меньше всего он желал заступничества этой женщины. - Я не знаток бельканто, сударыня, немецкие комические куплеты, исполненные Ольгой Николаевной, мне приятнее сладкоголосой арии на итальянском. Присутствовать на прошлом вечере я не имел удовольствия. Ответ прозвучал более резко, чем граф хотел этого. Александра Фёдоровна улыбнулась чуть укоризненно. Цесаревич нахмурился. Калиновская опустила ресницы, в первый момент растерявшись, но отповедь рассердила женщину, хотевшую всего лишь сгладить неловкость. Щёки и глаза фрейлины вспыхнули. - Немецкие куплеты особенно хорошо звучат на французском. Последнее слово осталось за ней. Граф никогда не был истинным придворным, поэтому в другой день первый посмеялся бы над своей рассеянностью. Но в тот вечер улыбаться и не замечать насмешливых взглядов Его высочества пришлось через силу, поутру и ещё неделю спустя Александр Христофорович был хмур и раздражителен. -3- Оплошность осталась в прошлом вместе с блеском зимнего солнца, с приближением Рождества прятавшегося за тучами, но едва граф стал забывать о ярких в гневе глазах красавицы-панны, как на его плечи свалилась новая неприятнейшая забота. Через агентов дошли сведения о грядущих волнениях в Польше. По долгу службы граф составил для императора подробный доклад. Николай Павлович отнёсся к нему более чем серьёзно и воспринял дело с неожиданной стороны: - Нет ли известий об участии в заговоре кого-либо из Калиновских? - Нет, никаких. Основные участники не состоят с ними в родстве, и центр заговора - в Варшаве. Калиновские же последние годы редко покидают провинцию. - Знаю, знаю... - раздражённо перебил император. - Иначе эту полячку не допустили бы к особе Её величества. - Наши люди в Польше ничего подозрительного не сообщают. - Наблюдение необходимо усилить. - Разумеется, Ваше величество. Наверное, государь не раз пожалел о жадности своей бабки, включившей в состав империи Варшавское герцогство, нескончаемую головную боль, но придерживался мнения - однажды взятое не отдавать, посему велел усилить бдительность и надзор. Шеф жандармов подобные меры всегда одобрял и выделил на слежку за Калиновскими дополнительные силы и средства. -4- Спустя несколько дней бдительность принесла плоды, хотя как их разжёвывать, не понимал ни шеф жандармов, ни император. Было перехвачено письмо панны кузену. Помимо обычных расспросов и ответов о здоровье и увеселениях, в постскриптуме при перлюстрации выявилась довольно резкая фраза: "Впредь прошу избавить меня от нравоучений". Когда и какие нотации мог прочесть Калиновский прелестной кузине, живущей за тысячи вёрст, оставалось неясным. Ни одного письма от него панна не получила за всё время наблюдений за ней. Простейшее объяснение пришло на ум и графу, и государю сразу по прочтении копии озадачившего их послания. - Она получает письма не только обычным путём, но и с оказией! Ваши люди не могут полностью контролировать её связи! - Очевидно, так, но ничего особенного в этом нет, - покачал головой граф. - Многие наши дворяне не довольствуются обычной почтой. Его величество понимал справедливость слов человека, которому полностью доверял, и бесился от бесплодности всех попыток связать Калиновскую с заговорщиками. Александр Христофорович предвидел приказ: - Во время ближайшего бала, когда фрейлины будут не вправе отлучиться от Её величества, в комнате этой особы будет произведён негласный и очень тщательный обыск. Император благосклонно кивнул. - Я позабочусь, чтобы Александр ни на шаг не отступал от меня всё время, нужное вашим людям. -5- Александр Христофорович отобрал самых опытных в своём ведомстве специалистов и лично проинструктировал их: - Хозяйка не должна заметить следы обыска. Каждую вещь рассматривать аккуратно и так же ставить на место. Проверить всё, где могут быть спрятаны записи. Подумав, граф счёл нужным присутствовать. Письма лучше прочесть на месте, выявив подозрительные, и решить - забрать их, снять копию или запомнить. Подготовка была проведена самым тщательным образом. Граф, убедившись, что Калиновская, её соседка-фрейлина и любовник заняты в бальной зале, дал своим людям приказ следовать в комнату подозреваемой. На всякий случай на лестнице, по которой девушки поднимались к себе, граф велел находиться доверенной даме, призванной задержать панну, если непредвиденные обстоятельства приведут её наверх. Агенты приступили к исполнению своей задачи. Первым делом - книги, к счастью, немногочисленные в небольшой комнате. Ничего. Небрежную закладку один из агентов исследовал лупой. Изящный секретер и туалетный столик, подаренные цесаревичем. Драгоценности, притирания, пудра. Граф чихнул - никогда не любил эти дамские штучки. Платья, бельё. Поневоле представилось, как мужские руки стягивают с округлых плеч женщины ночную сорочку. Пришлось закашляться и прикрикнуть: - Долго ещё? - Никак нет, только башмаки остались, да Акимыч с письмами возится - нет ли секретных чернил. Поскорей бы уже. Комнатка тесная, душная для четверых человек, надо успеть проветрить. Государь не желал афишировать связь сына, поэтому более просторные апартаменты Калиновской не были выделены. Обыск уже подходил к концу, когда дверь широко распахнулась, и на пороге показалась хозяйка комнаты. Увидев незваных гостей, молодая женщина остолбенела, лицо стало белым, как её бальное платье. Через миг кровь прилила к нежным щекам, и Калиновская смогла потребовать ответ от мужчин: - Как прикажете понимать ваше присутствие? После секундной растерянности граф движением головы велел подчинённым покинуть комнату и угрюмо ответил. - Я исполняю свои обязанности. - Обязанности?! Вы обязаны обыскивать мою комнату? Я - преступница? - Пока, насколько мне известно, нет, - холодно ответил ей граф, понимая, что сейчас никакой ответ не исправит дела. В голосе польки послышались нотки истерики. - Вы считаете меня преступницей, интриганкой? Шеф жандармов ответил ей прежде, чем успел подумать: - Нет. - Тогда почему... - она растерялась и сникла. - Ольга Адамовна, я повинуюсь долгу, а не личному отношению к Вам. Женщина посмотрела на него с любопытством. - Но Вы не думаете, что я интриганка? - и совсем по-детски прибавила: - Правда? - Правда, - в нелепейших обстоятельствах Александр Христофорович нашёл в себе силы слегка улыбнуться. Она могла гордо улыбнуться в ответ. Почувствовать себя победительницей. Пригрозить гневом любовника. Но она почему-то обрадовалась и смутилась. - У меня голова разболелась, Ёе величество меня отпустила, - Ольга опустила глаза, повторяя предлог, под которым сбежала из зала. - Я лучше вернусь. - Не стоит, обыск закончен. Вспомнив, как в её комнате оказался начальник Третьего отделения, красавица вздёрнула подбородок, развернулась на каблуках и стремительно направилась к лестнице для прислуги. - Почему вы не прошли, как обычно? - скорее подумал вслух, чем спросил, граф. Женщина обернулась. - Узнала запах гадких духов нашей инспекторши и решила её обойти. Какая же мелочь может разрушить тщательно разработанный план! - Спасибо, что объяснили, этого я не предвидел. Ольга чуть пожала плечами и скрылась за маленькой дверью. Граф позвал своих людей и велел им закончить, но дожидаться не стал. Предстоял неприятный разговор с императором. Шеф жандармов считал ниже своего достоинства скрывать промахи, а потом бояться разоблачения. Сразу после бала он изложил Его величеству дело без обиняков. Николай Павлович, раздосадованный не столько неудачей попытки сохранить обыск в секрете, сколько отсутствием улик, порочащих Калиновскую, нахмурился: - Всё попусту. Недаром Александр весь вечер вертелся, как уж на сковородке. Мне пришлось приложить усилия, чтобы удержать его в зале. Её величество, к сожалению, слишком снисходительна и отпустила девчонку под первым предлогом. - Мой опыт подсказывает, что Калиновская не замешана ни в каких польских заговорах. - Её могут использовать, не посвящая в детали, не сегодня, так завтра, - проворчал император. - Едва ли она умнее большинства женщин. Александр Христофорович промолчал, и Его величество закончил встречу прощальным вздохом: - Почему именно полька?
Морозко: -6- Следующие несколько дней возместили графу Бенкендорфу недавние неудачи. Получив важные сведения из Варшавы, шеф жандармов произвёл несколько арестов, и обыски на сей раз прошли плодотворно, хотя против Ольги Калиновской по-прежнему ничего не было. Для Александра Христофоровича стало приятным сюрпризом, что возлюбленная цесаревича ничего не сказала любовнику о нанесённом ей оскорблении. Деликатность ли, не позволявшая женщине признаться, что её личных вещей касались чужие мужские руки, нежелание ли скандала – но она промолчала, иначе Александр Николаевич устроил бы очередную ссору с отцом, расхлёбывать последствия которой пришлось бы графу. Можно было позволить себе небольшой отдых, но за неделю до Рождества Александр Христофорович получил срочное донесение. По данным одного из самых надёжных агентов, на другой день, ближе к ночи, назначена тайная встреча опаснейших заговорщиков. Хотя наиболее значительные фигуранты были уже арестованы, с позволения императора Александр Христофорович решил лично заняться теми, кто сумел увильнуть. Жандармы тайно окружили подозрительный дом. За час до полуночи во двор въехал закрытый возок. В темноте было не разглядеть, что за фигура выскользнула на крыльцо и быстро проникла в прихожую. Агент шепнул одетому в штатское графу, что эта персона – последняя, кого ожидают, и пора захватывать лис в норе. Гадая, кто из польской знати или сочувствующих им русских аристократов замышляет интриги, граф поднялся по лестнице многоквартирного дома. Сверху спустился очередной подчинённый, шепнул – "Квартира в бельэтаже одна, ключи у меня все приготовлены", и осторожно открыл замок. Граф тихо вошёл, надеясь хотя бы несколько минут остаться незамеченным. Заговорщики наверняка отослали слуг прочь. Возможно, удастся услышать что-нибудь важное. Александр Христофорович увидел свет, пробивающийся из-под одной из дверей, и подошёл ближе, на всякий случай проверив, на месте ли пистолет. Ни одного звука не доносилось до чутких ушей графа, хотя дверь была закрыта неплотно. Потеряв терпение, мужчина резко распахнул дверь, и замер, ошеломлённый увиденным. Комната оказалась роскошной спальней. Великолепная кровать под балдахином достойна была стать королевским ложем. Не успел граф опомниться, как к нему обернулась фигура женщины в пеньюаре. - Коханый… - успела она произнести и вскрикнула от испуга. События закрутились в калейдоскопе, каждая частица которая заняла своё место в безжалостной идеальной картинке. Ни мужчине, ни женщине не дано было ни секунды на объяснения. Отворилась ещё одна дверь, потайная, и свидетелем нежданной встречи стал престолонаследник. - Сашенька… - еле слышно шепнула Ольга. - Вы сказали довольно, сударыня… - у молодого человека дрожал подбородок, но гордость и гнев владели всем его существом. - Ваше высочество, произошло недоразумение или подлог… - начал объяснять граф, но был прерван властным насмешливым голосом единственного человека, который мог заставить его замолчать. - Александр Христофорович, полноте. Защищать честь своей дамы – дело святое, но в данных обстоятельствах не имеет ни малейшего смысла. Император был доволен успехом своего замысла. Шеф жандармов без труда догадался – Николай Павлович поручил заместителю графа устроить ловушку втайне от собственного начальника, и вполне преуспел. - Вы обвиняете меня, и не желаете даже выслушать? – вскочила полячка, глядя в лицо любовнику. - Слова? К чему? Мне довольно того, что я увидел, - цесаревич обвёл взглядом изящную обстановку, его лицо на миг исказилось. – У вас отличный вкус, граф. Во всём, - не желая смотреть на женщину, ради которой ещё вчера он способен был на любое безумство, Александр Николаевич опрометью бросился к двери. Николай Павлович не скрывал торжества. - Ваши родные жаждут скорее увидеть Вас, панна. Ольга вспыхнула, отчаяние подстегнуло гнев, и женщина дерзко ответила: - Можете гордиться, Ваше величество, ловкостью и благородством ваших верноподданных. - Экипаж ждёт вас внизу, подорожную в Польшу я уже распорядился оформить, - не снизошёл до препирательств Его величество. - Оставьте меня, мне нужно одеться, - устало ответила бывшая фрейлина. - Сударыня, сожалею, что стал невольной причиной ваших несчастий… - Александр Христофорович был настолько возмущён подлой игрой, что пренебрёг нахмурившимися бровями императора. – Я ожидал увидеть здесь совершенно другие лица. - Теперь это неважно, - Ольга не стала смотреть на графа. – Уйдите, прошу вас. Оставалось повиноваться. Вслед за императором шеф жандармов вышел в соседнюю комнату и без промедления произнёс. - Прошу прощения Ваше величество, и весьма сожалею, что не был найден иной способ расстроить неугодную вам связь. - Александр Христофорович, понимаю, вам неприятно, но эти отношения должны были быть пресечены любой ценой, пока Калиновскую впрямь не втянули в какой-нибудь заговор. Впредь красивых полячек я к нашей семье не подпущу на пушечный выстрел. - Это был низкий план, - полностью взяв себя в руки, отчеканил начальник Третьего отделения. - Да, этот случай нашу репутацию не украсит и потому должен остаться втайне, - спокойно ответил Николай Павлович, потом его усы чуть приподнялись над улыбающимися губами. – Друг мой, я знал, что вы воспротивитесь и, чего доброго, помешаете. Но необходимо было действовать наверняка. Александру не могло прийти в голову, что вы согласитесь на участие в подобном спектакле, да и пуговица от вашего мундира обнаружилась в комнате красавицы очень кстати, так что он уже был готов поверить в её неверность. Граф услышал звук захлопнувшейся наружной двери. Плечи его напряглись, и он с трудом дослушал последнюю фразу. - К тому же мой сын весьма наблюдателен… - Ваше величество, полагаю, сегодня мой доклад не потребуется. Позвольте откланяться. Николай Павлович удивился, но кивнул, разрешая графу покинуть квартиру. Его величество махнул рукой вслед шефу жандармов и пробормотал, разговаривая сам с собой. - Женщины – слабое место даже выдающихся мужчин. Мне повезло, что единственной женщиной, к которой я испытал глубокое чувство, стала моя собственная жена, - потом посмотрел на часы, показывавшие без пяти минут полночь, и направился прочь тем же путём, каким появился. -7- Граф стремительно бросился вниз, не обращая внимание на оклик агента: - Ваше сиятельство, шинель… Возок не успел далеко отъехать. Борясь с ветром, растрепавшим непокрытые волосы, Александр Христофорович догнал экипаж, приказал кучеру остановиться и распахнул дверцу. Ольга посмотрела на мужчину холодно и удивлённо. - Сударыня, для вас невозможно простить совершённую против вас гнусность, но прошу мне поверить, для меня увидеть вас стало не меньшей неожиданностью, чем для вас – моё появление. Женщина вздрогнула. Она не поверила, нет. Она услышала то, что ждала и желала услышать. Свет, мелькнувший среди безнадёжного мрака, заставил её улыбнуться. - Я знаю. Граф не находил слов. Дыхание сбилось. Он пытался что-то произнести, как грянул пушечный выстрел с Петропавловской крепости. - Полночь… Ольга чуть повернула голову в сторону, откуда донёсся звук, и почти развеселилась. - Новый год! - Новый год? – озадаченно переспросил граф, и, сообразив, рассмеялся. – В Польше, конечно! Мы ведь опаздываем на две недели! - Всё прошло… - вновь погрустнела полячка. - Может быть, начинается? - Вы так считаете… - глаза заблестели от слёз, провожающих прошлое, и радости, ждущей будущего. – Господи, да вы неодеты, замёрзнете! Садитесь скорее в карету и хотя бы шкурой укройтесь! Чувствуя себя, как во хмелю, граф воспользовался приглашением и крикнул одному из своих людей: - Шампанского, живо! - Где он сейчас найдёт нам шампанского? - Какая разница, панна… Этот пройдоха через пять минут принесёт и бутылку нам, и фужеры. Они смеялись, болтали, чокались и поздравляли друг друга, забыв о суровой стуже. Экипаж медленно вёз их вдоль замерзшей Невы, и случайные ночные прохожие удивлялись веселью. Ольга попросила отвезти её к дальней родственнице – во дворце панне было больше нечего делать, и на прощание сказала: - Я никогда вас не забуду. Граф улыбнулся, подумав: "Однажды ты скажешь: "Мы никогда не расстанемся", и я отвечу – пока смерть не разлучит нас". End.
Морозко: "Снежинка" Автор: Gata
Морозко: "Счастливого Рождества!" Автор: Gata
Морозко: Зимний сон Автор: Дерзкий ангел
Морозко: И нет прекрасней повести на свете... Автор: Дерзкий ангел
Морозко: "Успеть до полуночи" Автор: Gata
Морозко: "Неужели это всё мое?" Автор: Gata
Морозко: *PRIVAT*
Морозко: Автор: Клепа
Морозко: "Une vie d'Amour"
Морозко: И алый парус правда гордо реет ...
Морозко: Что между нами происходит? Автор: Falchi
Морозко: "Без пяти минут он мастер" Автор: Царапка
Морозко: Название: И в 21 веке есть место алым парусам! Автор: Дерзкий ангел Время: наше. Место действия: побережье Черного моря Герои: Владимир, Анна, Александр Предисловие: Верьте в чудеса! Верьте в великую силу любви! И в один прекрасный день у ваших берегов причалит корабль с алыми парусами! Ребята, надо верить в чудеса, Когда-нибудь весенним утром ранним Над океаном алые взметнутся паруса И скрипка пропоет над океаном. Не три глаза, ведь это же не сон, И алый парус, правда, гордо реет Над бухтой, где отважный Грей нашел свою Ассоль Над бухтой, где Ассоль дождалась Грея. С друзьями легче море переплыть, И есть морскую соль, что нам досталась. А без друзей на свете было б очень трудно жить, И серым стал бы даже алый парус. Когда-то где-то счастье ты найдешь, Узнаешь Грея и Ассолью станешь. В свою мечту ты веришь, и ее ты не предашь Гори, гори на солнце алый парус. Узнаешь зло - без этого нельзя: Ведь люди не всегда бывают правы, Но горя никому не причиняйте никогда, Иначе станет серым алый парус. Светловолосая девушка отложила гитару в сторону и улыбнулась ребятам, сидевшим рядом с ней у отрядного костра. - Пожалуй, на этом мы и закончим наш огонек, - она посмотрела на часы и продолжила, - а ну-ка марш по своим домикам! Анна Николаевна, мы же уже не маленькие дети. Почему наш, самый старший, отряд лагеря должен идти ложиться спать в какие-то 11:00 часов вечера? – с недоумением спросила 16-летняя Алиса. – Александр Николаевич, ну хоть вы встаньте на нашу сторону. Александр в ответ на эту реплику пожал плечами: - Увы, но лагерный распорядок придумали не мы. И я, и Анна Николаевна - всего лишь скромные вожатые, вынужденные подчинятся существующим правилам внутреннего распорядка, и следить за тем, как эти правила выполняет наш отряд. Так что все марш в домики. - Но неужели нельзя хотя бы раз нарушить этот распорядок? – грустно протянула Алиса. - Нам ведь до отъезда осталась всего неделя. - За пару дней до отъезда у вас будет такая возможность, но никак не сегодня. – Аня поправила выбившуюся из косы прядь волос и решительно добавила. - Так что давайте, гасите костер и в домики. Ну, а уж чем там вы буд…- Александр замолчал на полуслове, получив легкий удар в спину от младшей сестры. Ребята, недовольно бурча и тихо переговариваясь, направились в сторону отрядных домиков. Александр подмигнул сестре: - Хорошо, что ночью за детьми присматривают дежурные воспитатели. Любят все-таки в этом лагере вожатых, позволяют им хоть в темное время суток отдохнуть. А давай махнем на пляж, сестренка! Аня посмотрела на брата и улыбнулась: - А не вы ли, Александр Николаевич, несколько минут назад говорили детям о том, что все, находящиеся в этом лагере: и дети, и вожатые должны соблюдать правила поведения и правила распорядка? Или же пункт про запрет ночных вылазок на море можно и пропустить? - Анна Николаевна, вы знаете меня уже 19 лет, – Александр решил принять правила игры, предложенные сестрой, - и неужели же за эти годы вы так и не поняли, что живу по принципу: «Правила созданы для того, чтобы их нарушать»? Аня звонко рассмеялась: Ладно, нарушитель правил, пойду я с тобой на пляж¸ но, для начала зайдем в вожатский домик, я захвачу свой купальник. Не мешало бы проверить и детей, все ли вернусь в свои домики. Ты ведь помнишь, что было в прошлое дежурство этой Пеньковой, – девушка поморщилась, - и как только такую воспитательницу можно оставлять следить за детьми в ночное время? Она слишком безответственна. Как скажете, Анна Васильевна. – Александр сделал шутливый реверанс и направился в сторону отрядных домиков, - а насчет Пеньковой ты не права, девушка она хорошая, только вот чересчур ленивая. Вот о лени я и говорю, - Аня подмигнула брату, - а вот что ты имеешь в виду под фразой «девушкой она хорошая», я еще выясню. - Хм, и как же ты это собираешься выяснять? – Александр, шедший чуть впереди сестры, внезапно остановился и повернулся лицом к сестре. Аня, не ожидавшая такого подвоха, и не успевшая вовремя остановится, едва не столкнулась с братом: - А вот не скажу, придет время – узнаешь! Занятые этой шутливой перепалкой, они и не заметили, как подошли к вожатскому домику, стоявшему чуть поодаль от домиков детей. Александр опустился на неуклюжую, слегка покосившуюся лавочку, непонятно кем и когда установленную возле домика вожатых: -Иди за своим купальником, а я тебя тут подожду! ** - А теперь можно со спокойной душой идти купаться. – Александр подхватил сестру на руки, как только та вышла из домика. Девушка завизжала от неожиданности, и уже через пару секунд оказалась на траве. Тише ты, все отряды сейчас своим ультразвуком перебудишь. - прошептал Александр и, едва сдерживая смех, продолжил: Чего ж ты так кричишь-то, когда тебя на руки поднимают, боишься, что уронят, что ли? Зря... А на свадьбе тоже будешь так визжать, когда муж на руки подхватит? Аня легонько стукнула брата по плечу и тотчас рассмеялась: - Эх, Саша, Сашка, какой же ты у меня еще маленький! А про свадьбу думать еще рано: ни я, ни Владимир пока не готовы к такому серьезному шагу. - Ты может и не готова, а… - юноша замолчал на полуслове, вспомнив договоренность с другом, и перевел разговор на другую тему: - Это кто из нас еще маленький! Между прочим, мне через месяц будет 22, а тебе только недавно 19 исполнилось. - Александр легонько щелкнул сестру по носу и, посмотрев на часы, добавил: - Хватит валяться на траве, пошли на пляж. – он одним рывком встал с травы и затем помог подняться младшей сестре. До пляжа идти было недалеко, стоило лишь выйти за высокую кованую ограду, окружавшую территорию летнего лагеря. И вот оно- море, всего в 50 шагах отсюда. Тихо плещутся волны, несмело накатывая на песочный берег… Едва слышно поют цикады и то тут, то там вспыхивают легкие, похожие на маленькие звездочки, огоньки светлячков… море манило, звало к себе. Ночью, под бликами полной луны и мириадами южных звезд, оно казалось еще прекрасней, чем днем. - Ну что, готова окунуться в пучину морскую? – Александр улыбнулся сестре. - Готова, только, пожалуйста, без этих твоих шуточек с обрызгиванием, – Аня погрозила брату кулаком, - а не то… - Хорошо, хорошо. – Саша поднял обе руки вверх, как бы примиряясь с предложением сестры. – Я постараюсь плавать так, чтоб брызги не попали в тебя. - Ай, холодно-то как. – Аня ступила в воду и нерешительно застыла. – Саш, я передумала плавать, прохладно для меня. - Что значит передумала?- Александр, уже успевший отплыть довольно далеко от берега, вернулся к сестре и тут же попал под веер брызг. - Это мы так исполняем нашу договоренность о том, что не будем обрызгивать друг друга, да? Держись теперь, сестренка! В девушку тотчас полетели брызги и, вопреки ожиданиям Александра, она не стала хмуриться и отчитывать того за неподобающее отношение к сестре. - Я принимаю ваши правила, сударь, - Анна весело рассмеялась и в очередной раз обрызгала брата. - А Романовы, как всегда в своем репертуаре, пока их отряд спит, развлекаются, словно малые дети. Анна обернулась на голос и улыбнулась и помахала подруге рукой: - Мари, присоединяйся к нам! Невысокая темноволосая девушка в ответ отрицательно покачала головой и присела на песок: - Спасибо, но я лучше останусь на берегу, я и пришла-то всего минут на 10, воздухом подышать. - Как хочешь. – Аня равнодушно пожала, а в глазах Александра на миг промелькнула обида. - Она тебе нравится, да? – спросила Аня у брата после того, как девушка ушла. - Да, только вот она меня как- будто не замечает, - в голосе парня слышалась грусть. – Она милая, веселая, но как только оказывается рядом со мной, сразу закрывается, замыкается в себе. - Может тебе попробовать с ней поговорить? – предложила Аня. - Пустое, сестренка! – отмахнулась Александр. – И прошу, давай не будем продолжать эту тему, хотя бы сегодня. - Как скажешь, - Аня слегка поежилась от легкого ветерка, внезапно налетевшего на побережье. – Знаешь, я, пожалуй, пойду на берег. *** -Как мне все-таки нравится быть вожатым. Не зря ты меня затащила в этот лагерь! – Александр вольготно растянулся на песке, всем своим видом давая понять, что остался бы в этой маленькой бухточке, с двух сторон окруженной высокими скалистыми утесами, навечно. – Хоть, конечно, еще лучше было, если бы мы приехали в этом лагерь, в качестве отдыхающих! - И не мечтай! – Аня, сидевшая невдалеке от брата, хитро улыбнулась, и продолжила. – Ты уже давно вырос из этого возраста. - ну вот, всю малину мне обломала, – Александр хотел сделать вид, что сильно расстроился, но, поймав смеющийся взгляд сестры, не смог удержаться от смеха. Отсмеявшись, он шутливо погрозил Ане пальцем: - Так уж быть, на это раз я тебя прощаю. Но смотри мне, будешь себя так плохо вести в следующий раз… - А кто тебе сказал, то будет следующий раз? Я тебе больше с собой в лагерь не возьму! – Аня проказливо хихикнула. - Подумаешь, не возьмет она меня с собой в лагерь! – Я и без тебя с вожатскими обязанностями справлюсь. Делов - то. - Ой, да ну тебя, - девушка в ответ на последнюю реплику слегка нахмурилась и перевела свой взгляд на начавшее светлеть море. Луна и разноцветные звезды потихоньку начали бледнеть, предвещая начало нового дня. Там вдалеке, где небо будто бы сплетается, сливается воедино с водой, появилась тоненькая красновато-оранжевая полоска, пока еще едва заметная… - Саш, а ведь скоро утро, нам надо бы уже возвращаться в лагерь. Уже светает. – Аня распустила косу, позволив длинным белокурым волнам свободно ниспадать на плечи. Александр, до этого спокойно лежавший на песке, подскочил и начал ощупывать пространство вокруг себя: - Куда нам торопится, посидим еще немножко, сейчас вот часы найду, тогда и решим, как будем действовать дальше. Часы вскоре обнаружилось под Аниной сумкой. Александр внимательно смотрелся в циферблат, потом перевел взгляд в сторону выхода из бухты и тотчас нахмурился. - Еще рано, только полшестого. А детей нам поднимать в 8. Аня с подозрением посмотрела на него: Такое ощущение, что ты что-то не договариваешь, братец мой дорогой. - Я? Не договариваю? – деланно усмехнулся Александр. – Как ты, моя родная сестра, могла такое обо мне подумать? И вообще это не мой секрет. - Секрет? Какой еще такой секрет? Что это ты вздумал от меня скрывать? – Анна пристально посмотрела на брата. - Уже ничего, – улыбнулся Алекс, - ты лучше на море-то взгляни. Девушка недоуменно пожала плечами, но все-таки прислушалась к совету брата и повернулась в сторону моря и, тут же, восторженно ахнула: - Прямо как в сказке! Корабль, точнее яхта с алыми парусами. А на корабле наверняка современный принц! - Все может быть, все может быть, сестренка, - нравоучительно произнес Алекс, - чудеса они ведь и в жизни бывают! Анна продолжала зачарованно смотреть на приближающуюся яхту. Вспомнив, с каким упорством Александр уговаривал ее остаться на берегу подольше, она поняла, что все это подстроено. Подстроено ее любимым старшим братцем и ее парнем, Владимиром. В том, что эта яхта принадлежит Владимиру, она уже и не сомневалась. Ей тотчас вспомнился разговор годичной давности с Владимиром, тогда казавшей ей обычной шуткой. Они тогда говорили обо всем, затронули и тему ее учебной практики в лагере. Он долго уговаривал выбрать ее в качестве базы практики лагерь на побережье Черного моря, а на ее удивленный возглас: « а почему именно туда?» полушутливо-полусерьезно ответил, что у него в одном из черноморских портов есть яхта и он будет ее навещать во время ее практики. Девушка обернулась назад, надеясь, что уж теперь брат ей все и объяснит, но пляж был пуст. Очевидно, Александр решил заблаговременно уйти и оставить их с Владимиром наедине. Яхта тем временем уже подошла к берегу и мягко остановилась у старенького, уже начавшегося разрушаться причала. Спустя пару минут рядом с Анной уже стоял Владимир. Девушка не сводила с него восхищенного взгляда. - Володя, Володенька, я так по тебе соскучилась! – она прижалась к нему и почувствовала как сильные мужские руки крепко и в тоже время очень бережно обняли. - Помнишь, я обещал приезжать к тебе, когда ты будешь проходить практику? Аня едва заметно кивнула и тихо прошептала: - Помню, Володенька, помню. И я рада, что ты приехал! - Ань, а я ведь приехал не просто так, - он почувствовал, что девушка в его объятиях слегка напряглась, - я приехал с тем, чтобы сделать тебе предложение. - К-какое предложение? – слегка запинаясь, спросила девушка. - А ты сама не догадываешься, Анечка? – он наклонился к ее губам и завладел ими. С трудом оторвавшись от таких нежных, таких желанных губ, он взглянул в ее глаза и тихо прошептал: - Я люблю, я безумно тебя люблю, моя малышка. И я хочу, чтобы ты всегда, - он легонько встряхнул девушку, - слышишь, В С Е Г ДА была со мной. Он выпустил девушки из своих объятий и тотчас опустился на колени перед ней. - Анечка, ты выйдешь за меня? Ну, скажи, выйдешь? Девушка, не отрывая взгляда от его лица медленно опустилась на песок рядом с ним и коснувшись губ любимого легким, невесомым поцелуем, прошептала: - Да, Володенька, да! *** Начинался новый день. Солнце все выше и выше и поднималось над горизонтом, освещая все вокруг ярким, теплым светом. Где-то в вышине пел свои песни жаворонок и ему вторили другие певчие птицы… А в проснувшемся лагере тихо-тихо играла песня.. Песня о сбывшейся любви Ассоль и Грея… Но двоим влюбленным, уединившимся в маленькой каюте на борту яхты с алыми парусами, было не до этого.
полная версия страницы